университета, добровольно вступивший в армию после нападения Германии.
– Студенты? Добровольно? Да вы смеетесь надо мной, господа, положительно – просто смеетесь. Такое было возможно в Германии периода Великой войны, но уж никак не в России. Наши студиозы от века были озабочены тем, чтобы гадить существующей власти любыми доступными им способами.
– Не «господа», а «граждане следователи», не забывайтесь. Боец! – Андрей позвал стоявшего снаружи «старослужащего» – кто-то из нас придумал студентам это погоняло, обыграв личность их командира. Старый, когда услышал, чуть от смеха не загнулся – хорошо, говорит, что кульками или пакетами не назвали.
– Боец, какой курс и факультет?
– Третий курс, филологический факультет, товарищ полковник. – При слове «товарищ» лицо Суховеева исказила брезгливая гримаса.
– Филологический? Какими же языками владеешь?
Боец посмотрел на нас – отвечать? Андрей кивнул головой, после чего студент выдал несколько фраз на французском и испанском языках, причем французский подполковник явно понял.
– Да как ты смеешь? Господа, извольте приказать ему… – и замолчал, видимо, поняв неуместность вспышки своего гнева.
– А сменщик твой, он откуда? – продолжал выяснять Андрей. Ну, правильно, надо же и с личным составом поближе познакомиться, совместить, так сказать, приятное с полезным.
– С мехмата, товарищ полковник, на курс старше. У нас вообще гуманитариев мало – я и Серега, остальные – все технари.
– Хорошо. Спасибо, свободен.
– Есть! – Боец, отдав честь, четко повернулся и строевым шагом вышел. А к пареньку-то коллегам надо присмотреться – ишь, как с ходу вник в ситуацию и сыграл все красиво. Есть задатки-то, есть… Нечего такому красавчику в филологах делать, тем более что сейчас много людей для загранки понадобится – как «те, кто был» себя поведут – неизвестно, а те, кто просто «был» – все канули неизвестно куда. Так, что-то мы отвлеклись.
– Ну что, Суховеев, убедились?
– Убедился. Хочу только заметить, что хам, даже знающий французский, не перестает от этого быть хамом.
– Вы получили с его стороны ровно тот ответ, которого заслуживали. – Андрей худо-бедно понимал французский язык – сказывались многочисленные поездки на выездные матчи «Зенита» в УЕФА и общение с приобретенными во Франции и Бельгии друзьями, школьный курс иностранного языка, опять же.
– Так почему же со мной беседует прокуратура, а не контрразведка? Особой разницы, правда, нет – я все равно ничего не скажу из того, что знаю, ни вам, ни вашему НКВД, или как оно у вас там называется.
Мы с Андреем, не сговариваясь, захохотали. Что он нам может рассказать? Группы, выброшенные до двадцать второго июня, пропали. Задачи групп, которые выбрасывались двадцать второго числа, где-то до вечера, известны назубок – «Гугл», то есть теперь – «Яндекс», в помощь. Задача групп, которые немцы выбрасывали после него, он знать не мог – с учетом
