в 1914 году после немецкой ипритовой атаки, какими были наши парни? Васильев и Колокольцев сразу умерли, а Голенищев несколько дней лежал. Он потом высох, как мумия…
Ремизов не дал ему договорить. Он схватил его за рукав и потащил к старику.
– Да хватит болтать, сделай же что-нибудь. Дай ему хинину, что ли…
– Не поможет… Он не жилец, вот-вот отойдет… Держись, Паша.
Ремизов молча сидел у лежанки профессора, с трудом сдерживая набегавшие слезы. Столько лет они дружили, мечтали, спорили. Немытевский заменял юному Павлу и деда, и отца. А еще он был другом и учителем. Как много узнавал кадет Ремизов из рассказов профессора! Он мог слушать его часами, не уставая удивляться эрудиции странного, вечно лохматого ученого…
А теперь он лежит на плетеном коврике за тысячи верст от Петербурга, высохший, как мумия фараона, готовый вот-вот встретиться с вечностью. И, даже теряя сознание, твердит про список Чжана. Ремизов передернул плечами от набежавшего на него озноба.
«Надо достать эту чертову карту, – подумал Павел Петрович, разглядывая рубаху Немытевского, – пока никто не видит. Раз профессор ждал меня, значит, никто другой, даже Николай, не знают о ее существовании. Но мне-то на что она сдалась? Что я с ней буду делать?»
Пройдя рукой по сгибам на рубашке Немытевского, Ремизов нащупал небольшое уплотнение на отвороте рукава. Ему было очень неловко ощупывать умирающего человека, но ничего не поделаешь, такова была его воля. Он потянул было за кусочек торчавшей нитки, но отворот был пришит довольно крепко. Надо было подцепить край ткани чем-то острым, но, как назло, с собой у Ремизова ничего острого не оказалось. Идти к Кацебо ему не хотелось. Никто не должен знать об этой карте, поэтому Ремизов приподнял руку профессора и зубами принялся отрывать край подшитой ткани на его рукаве.
Кое-как справившись с этой задачей, Павел Петрович извлек из тайника пожелтевший кусок бумаги, аккуратно свернутый в трубочку. Развернув ее, Ремизов ахнул. Перед ним на ладонях лежала схематическая карта местности, прекрасно ему известной.
Глава четвертая
Кельн, март 201* года
Клара и Гюнтер уже пятнадцать минут торчали в приемной Хельмута Штольца, дожидаясь аудиенции. Приехав минут за десять до назначенного времени, они слегка удивились, найдя офис своего спонсора. Это был всего лишь один кабинет в бизнес-центре, расположенном недалеко от Кельнского собора, минутах в десяти ходьбы от вокзала.
Здание центра было серым и невзрачным. На ресепшене, рядом с охранником, сидели две девицы, одна из которых любезно подсказала Кларе, как найти кабинет за номером 413. Вот именно этот кабинет так сильно смутил Гюнтера: большая комната метров в тридцать была разделена пластиковой перегородкой на две части. В одной части – приемной – сидела с бейджиком «Катарина», выполняющая функции секретаря. За перегородкой, видимо, и располагался кабинет Штольца.
Клара обрисовала Гюнтеру Штольца в самых
