дыша рассматривал голубые камни сквозь прозрачную воду. Ну, а на загладку, вечером, – они собирались порыбачить на Каратале, наловить горной форельки, наварить самим себе ухи и наесться ею от пуза. В общем, дел невпроворот – первое мая всегда было лучшим днём в году, потому что отец всегда уезжал в командировку за своими гусями. И сегодня настал тот самый счастливый случай: и отца дома нет, и учиться не надо, и мать разрешила гулять допоздна. Поэтому надо было любым путём избавиться от герба до окончания демонстрации, иначе не видать ему счастья как своих ушей.
«Где его носит, этого председателя?» – Витя раздражённо обернулся и увидел Фарида, державшего табличку «8 Б».
«Вот ведь, два месяца разницы в дате рождения у нас, а Фарид уже в восьмом классе, а я – до сих пор в седьмом», – в сотый раз кольнула обида, но Витя отогнал её от себя. В конце концов, никто в этом не был виноват, и уж тем более его друг.
Он свистнул. Фарид тут же нашёл Витю в толпе глазами и направился к нему.
– Здоро́во! Тебе что, герб вручили? Ты же не председатель, – сказал он и пожал Вите руку.
– Да, блин, вручили. Но ничё, я его председателю отдам, не дрейфь, так что наш план – в силе.
– Да уж, не хотелось бы возвращаться в школу. Смотри, что у меня есть! – Фарид достал из-за пазухи губную гармошку. – Трофейная!
– Ты что, как фашист, что ли?
– Дурак ты! Фрицы своё отыграли, теперь мы на ней, победную сыграем.
– А умеешь?
– Не-а. Мне батя сегодня, на первое мая, подарил. Друг ему привёз, они служили вместе, только отца с ранением в тыл отправили, а друг его до Берлина дошёл. Ну небось как-нибудь научусь, не хитрая вещица.
– Построение! – вдруг из рупора раздался громкий голос директора школы.
– Ладно, как договорились, – спешно сказал Фарид. – После демонстрации – возле универсама, – и он поторопился к своей колонне.
Классы начали строиться в шеренги. Витя встал впереди. Ни председатель отряда, ни пионервожатая так и не появлялись.
– По направлению! К центральной улице Талды-Кургана! Шагом марш! – раздалась команда из рупора.
Ровная колонна сдвинулась с места.
Они повернули на главную улицу города и увидели, что колонны рабочих и служащих Талды-Кургана уже стояли в ожидании, заполнив всю проезжую часть. Длинный хвост шествия, раскрашенный кумачом и цветами, доходил до перекрёстка. Вдалеке, где кончались дома, город упирался в массивные голубые хребты Тянь-Шаня. Казалось, что редкие белые облачка над ними были вовсе не облаками, а непослушными детьми, уставшими от многовекового бездействия родителей-гор и оторвавшимися от снежных вершин в поисках более лёгкой жизни.
Впереди раздался громкий бас:
– На месте стой! Пропустить школу имени Владимира Ильича Ленина!
Первая, ближайшая к Вите, шеренга, остановилась. Молодые мужчины в белых рубашках с комсомольскими значками громко разговаривали и смеялись.
«Наверно, рабочие. А может, и инженеры, – подумал Витя,
