Дофина, судьба которых до сих пор для всех остаётся загадкой!…
Рафинированность, в высшей степени способная довести до предела эмоцию посетителей, заставила объединиться, одновременно с различными портретами королевских детей, портреты детей императоров, судьба которых была не менее трагичной.
Король Рима Прудона, Изабей, Бенуа и Рожера, кажется, улыбается Дофину, которого писали Друэ, Грёз…
Луи XVII и Наполеон II правят здесь деликатным и очаровательным детским народом, со времён их правления и до наших дней. Вот пастели XVIII-го века, вот полотна Грёза, Фрагонара, Дроллинга. Вот Герцог Орлеанский Грёза, Герцог Бордо Дюбуа-Драоне и Эрсана. Вот пастель Ла Тура, на которой представлен Племянник Пигаля, Меттерних анфант работы Лоуренса. Вот Дети Мюрата работы Энгра.
Вот современные дети, большинство которых всё ещё живы. Следует вскользь упомянуть, с каким искусством Ренуар мог выразить грацию, свежесть и шаловливую невинность детей.
Одновременно с портретами этих детей прошедших времён, выставляют их драгоценные и очаровательные игрушки. Какие добрые люди под Новый год, в разукрашенных и таких немодных костюмах, какие Деды Морозы прошлого режима приносили детям короля игрушки для богатых детей, слишком роскошные игрушки, специально созданные для участия в ретроспективной выставке?
И, между тем, знаменитые дети недавнего прошлого имели также игрушки, с которыми они могли играть, недорогие игрушки, которые разбивали, чтобы посмотреть, что там внутри!
Среди мастеров, преподающих в Школе изящных искусств, Гюстав Моро тот, чьи уроки сформируют, несомненно, большинство художников-новаторов.
Никто из учеников Гюстава Моро не проявляет большего внимания к новаторству в изобразительном искусстве, чем господин Жорж Девальер. Можно даже опасаться, что он дойдёт до этого плохого модерна, полагающего в качестве единственной цели искусства выражение современной жизни. Именно эта цель является последней заботой Гюстава Моро. Сегодня он общается с малым числом живописцев. Эти интересы пришли к ним от художников-импрессионистов, унаследовавших их от художников-романтиков, и мы находим их истоки в этой страсти к правдоподобному, к разумному, одной из самых оправданных страстей, которые питали французские умы.
Однако есть право думать, что это чувство правды жизни, такое похвальное, было ложным. Каждая работа искусства должна находить не только в мимолётных явлениях современной жизни, но в себе самой свою логику, своё правдоподобие.
Весть талант, весь рассудок, все усилия господина Девальера, кажется, вбиралась, до сего момента, этой бесполезной примирительностью его искусства, возникшей вместе с современными аспектами природы. Хотелось бы, чтобы настоящее меньше волновало художника столь щедро одарённого.
Бенджамин Рабье
До
