глаза на охранника.
─ Валерой.
─ Ах, да. Очень приятно. А я Стелла, впрочем, ты уже знаешь.
Громкие шаги по коридору заставили меня подняться. Сергей открыл дверь и махнул рукой.
─ Идём.
Повернувшись к охраннику, я благодарно улыбнулась.
─ Спасибо, Валера. И прощай.
Это прозвучало как-то странно и безнадёжно, но я точно знала, что больше никогда, ни за какие блага мира не вернусь в этот клуб.
Мы ехали в полной тишине и лишь у дома Сергей спросил:
─ Ты ничего не хочешь выяснить? Если да, говори сейчас. Не ровен час, мать услышит.
Я усмехнулась. Мать была не в том состоянии, чтобы слышать, видеть и воспринимать реальность адекватно. А мне на этот вечер разговоров хватило. Поэтому я покачала головой.
─ Нет. Я ничего не хочу выяснять. Я спать хочу.
Несмотря на все пережитые волнения, проснулась я бодрой и отдохнувшей. Замазав царапину на щеке тональником, надела простое чёрное платье и собрала волосы в высокий хвост. Нужно срочно заказывать форму. А пока похожу так. Думаю, кроме замечания в дневник, наказаний не будет.
Спустившись на кухню, улыбнулась. Мама сидела за барной стойкой, совершенно трезвая, и пила кофе. Её волосы, уложенные вокруг головы короной, излучали удивительное сияние, а в изумрудных глазах появился живой блеск.
Сергей суетился возле плиты, и через минуту на моей тарелке появилась аппетитная глазунья с кусочками бекона.
─ Не задерживайся в лицее. Сегодня мы идём в Большой. ─ Мама загадочно улыбнулась. ─ Серёженька билеты заказал на «Лебединое».
Серёженька! Как здорово это звучало из уст мамы. Откуда-то повеяло детством, беспричинной радостью и глубокой верой в то, что всё сложится хорошо.
Я не любила балет, но ради мамы была готова на всё.
За завтраком Сергей шутил, а мы смеялись. Я забыла все тревоги и вновь превратилась в маленькую девочку.
─ Вы опоздаете. Дуйте отсюда. Посуду я помою.
Мама проводила нас до дверей, а потом долго стояла у окна, пока машина не выехала на оживлённую улицу.
Домой я вернулась рано. Правда, пришлось заскочить в ателье и заказать новую форму, но это заняло несколько минут. Швея, обслуживающая лицеистов, убедилась, что мои мерки не изменились, и обещала управиться к концу недели.
Влетев в холл, я кинула сумку на стул и остановилась, как вкопанная. Грязная посуда сиротливо стояла в раковине, источая неприятный запах, а на диване сидела мама. Её чудесные волосы вновь разметались по плечам, под глазами залегли фиолетовые круги. Раскачиваясь из стороны в сторону, она недовольно ворчала:
─ Что б ты провалился, мерзавец! Что б вы все провалились!
Пустая бутылка от виски валялась на ковре. Я беспомощно опустила руки.
─ Мама! Ты опять? ─ Вытащив из комода плед, укутала непутёвую родительницу. ─ Мы же в театр собрались.
─ В театр пусть б*ядей своих тащит.
