тебе имя. Играешь в хуссейд?»
«Нет».
«Вот так штука! Что может быть лучше хуссейда для крепкого, проворного парня? Ладно, окрестим тебя „Пардеро“ – в честь знаменитого нападающего „Шайденских громовержцев“. Ты должен отзываться на имя „Пардеро“. Понятно?»
«Да».
«Вот и хорошо. Поезжай себе в Газвин. Чем скорее начнешь работать, тем скорее улетишь на Нуменес. Я поговорю с начальником лагеря – он свой человек, за тобой присмотрит».
Пардеро – так ему, очевидно, предстояло называться – продолжал растерянно сидеть. Сквиль пожалел его: «Все обойдется. Само собой, в трудовом лагере водятся крутые ребята. Но ты ведь знаешь, как их поставить на место? Надавать по рогам, и всех делов! Но не попадайся на глаза надзирателям, а то штраф схлопочешь. Ты вроде парень ничего – замолвим за тебя словечко, начальник будет держать меня в курсе. Еще совет – нет, даже два. Во-первых, не отлынивай. Выполняй норму! Надзиратели знают все уловки, тухту чуют за версту – набросятся, как криббит на падаль, и уже не отстанут. Во-вторых, не играй на деньги! Ты вообще азартные игры помнишь?»
«Нет».
«Не рискуй заработанными деньгами, не делай никаких ставок – пусть другие играют, а ты не соблазняйся, не давай себя заманить! Не снимай деньги с лагерного счета. И не заводи дружбу с арестантами. В лагере полно всякой нечисти. Я тебе добра хочу. Если что-нибудь случится, звони инспектору Сквилю. Запомнил, как меня зовут?»
«Инспектор Сквиль».
«Правильно, – Сквиль проводил юношу до станции и посадил в транспортер, ежедневно отправлявшийся в Газвин. – Последний совет! Никому не доверяй! Тебя зовут Пардеро – это все, что им нужно знать, держи язык за зубами. Понял?»
«Да».
«Ну ладно, удачи!»
Транспортер летел под низкими сплошными тучами над самым болотом, темно-пурпурным с черными пятнами, и скоро приземлился у группы бетонных корпусов Газвинского исправительно-трудового лагеря.
В отделе кадров Пардеро оформили без задержек – Сквиль уже известил начальника. Новоприбывшему отвели крохотную комнатушку в спальном корпусе, выдали сапоги, перчатки и книжечку лагерных правил. Правила он прочитал и ничего в них не понял. На следующее утро его отрядили в бригаду и послали собирать коконы ползучего колукоида – из них получали ценный ярко-красный пигмент.
Пардеро выполнил норму без особого труда. Этот порок не ускользнул от внимания работавшей с ним шайки немногословных субъектов.
Вернувшись к ужину, Пардеро ел молча, игнорируя собратьев-заключенных – те начинали подозревать, что у Пардеро не все дома.
Зашло невидимое за тучами солнце, над болотами сгустились гнетущие сумерки. Пардеро сидел в столовой, вечером служившей местом отдыха и развлечений, и в одиночестве смотрел на стереоэкран. Передавали комический спектакль. Пардеро напряженно прислушивался к диалогу – каждое слово мгновенно находило привычное место в голове и образовывало связь с готовой
