враг оставался зловещей абстрактной фигурой. Но как чудовищно, бездушно с ним обошлись! Немыслимая жестокость! Оторвали от семьи и друзей, лишили сочувствия и покровительства, умственно охолостили, убили в нем человека!
Убийство!
Слово холодило кровь, заставляло содрогнуться и поморщиться. И откуда-то издалека мерещились раскаты издевательского хохота.
Приближаясь к Нуменесу, «Серебристый волномах» задержался у Геральда, внешней планеты той же системы, чтобы получить от Покрова разрешение на посадку – мера предосторожности, позволявшая свести к минимуму вероятность неожиданной космической атаки на дворец коннатига. После обязательной проверки звездолет пропустили – голубовато-белесый шар Нуменеса стал стремительно увеличиваться в иллюминаторах.
На расстоянии примерно пяти тысяч километров произошло привычно-неожиданное преображение – планета, висевшая где-то сбоку в пустоте, как гигантский елочный шар, стала необъятным миром, раскинувшимся далеко внизу. Открылась великолепная панорама белых облаков, голубого воздуха, сверкающих морей – «Серебристый волномах» спускался на Нуменес.
Центральный космодром в Коммарисе занимал территорию не меньше пяти километров в диаметре, окаймленную высокими пальмами-джасинтами и зданиями неизбежных портовых учреждений в характерном для Нуменеса приземисто-воздушном стиле.
Сойдя по трапу «Серебристого волномаха», Пардеро зашел в скользящий на магнитной подушке вагончик, доставивший его на космический вокзал, где он спросил у первого встречного, как проехать к госпиталю коннатига. Тот указал на справочное бюро, а служащий бюро направил его в пристройку вокзала, где находилось отделение скорой помощи. Там его встретила высокая худощавая женщина в белом халате с голубыми отворотами и манжетами. Она коротко представилась: «Матрона Гюндаль. Насколько я понимаю, вы желаете, чтобы вас приняли в госпиталь коннатига?»
«Да».
Матрона пробежалась пальцами по клавишам – очевидно, включая какое-то звукозаписывающее устройство: «Имя, фамилия?»
«Меня называют „Пардеро“. Не знаю, как меня зовут на самом деле».
Матрона Гюндаль никак не прокомментировала сообщение: «Место и дата рождения?»
«Я не помню, где родился и когда».
«На что вы жалуетесь?»
«На полную потерю памяти».
Матрона окинула его безразличным взглядом, свидетельствовавшим, вероятно, о некотором интересе к пациенту: «Другие заболевания, травмы?»
«В остальном я чувствую себя неплохо».
«Медсестра вас проводит». Матрона повысила голос: «Ариэль!»
Вошла молодая блондинка – ее задорное веснушчатое лицо не вязалось с больничным халатом. Матрона Гюндаль указала на пациента лаконичным наклоном
