предположением и осталось, и Шахов, сколько ни бился, не смог получить вразумительного ответа на вопрос, откуда оно взялось. Собственно, все было ясно и без дополнительных разъяснений: грозы в ту ночь не было, следов поджога в виде пустой канистры из-под бензина на пепелище не обнаружили; видимых оснований для возбуждения уголовного дела пожарники не нашли, искать невидимые следы никому не хотелось, и, наконец, надо было хоть что-то написать в протоколе!
К счастью, эта запись в протоколе не оставила лазейки агенту, который составлял акт о наступлении страхового случая. Деньги со страховой компании Шахов получил на удивление быстро, и это послужило им – в основном, жене, поскольку сам Михаил относился к подобным вещам с философским спокойствием: бог дал, бог и взял, – хоть каким-то утешением. Всю сумму страховой выплаты он поместил на свой банковский счет, где хранились семейные сбережения. Сбережения эти были невелики, особенно по московским меркам, но Шаховы привыкли дорожить тем, что имели, и никогда не роптали на судьбу. На образование дочери этих денег должно было хватить; что до излишков, которых не было и пока что не предвиделось, то Ольга Шахова, большая поклонница покойной прорицательницы Ванги, без них не горевала. Ванга говорила, что денег должно быть ровно столько, чтобы хватало на жизнь, и не больше, и жена Михаила свято придерживалась этого правила, тем более что нарушить его им с мужем было бы, мягко говоря, затруднительно. Выплачивать кредит, взятый на покупку квартиры, предстояло еще долго, и казалось чудом, что им вообще удается хоть что-то откладывать.
Итак, страховка за сгоревшую дачу была получена и помещена в банк седьмого декабря. А уже через неделю, пятнадцатого, попытавшись расплатиться в супермаркете кредитной карточкой, Михаил Шахов обнаружил, что его банковский счет пуст – на нем осталась какая-то мелочь, которой в обрез хватало на то, чтобы счет не закрыли. Персонал банка только разводил руками, сетуя на хакеров, которые в последнее время совершенно обнаглели. Естественно, возвращать исчезнувшие со счета деньги никто не собирался, поскольку сам факт совершения преступления был недоказуем.
Это уже был удар, по сравнению с которым сгоревшая дача казалась сущим пустяком. Впрочем, Шахов оправился от него довольно быстро. Они с женой были здоровы, неплохо зарабатывали и имели крышу над головой, и это, по его мнению, было главное. Внушить свою точку зрения жене оказалось труднее: понимая, что Михаил, в принципе, прав, она, тем не менее, тяжело переживала потерю.
Жена еще продолжала вздыхать по украденным деньгам, когда буквально за три дня до Нового года фирма, в которой она работала, неожиданно для всех закрылась, и Ольга вместе с другими сотрудниками оказалась на улице с выходным пособием на руках и с выражением полнейшей растерянности на лице, при виде которого у Михаила болезненно сжималось сердце. В тот момент ему показалось, что они дошли до края, и хуже быть уже не может. Увы, как теперь выяснилось, он глубоко заблуждался.
