зала, – то он не только прекращает беспокоить, но и перестает давать близким то, что давал, то есть перестает поставлять то, из-за чего его ценили, и вот в этом как раз случае, как я понимаю, наступает упомянутая пустота.
– Согласен! – как будто только этого и ждал, поддержал его лектор. – Но посмотрите, опять же, на природу этой пустоты! Наши близкие привыкли брать. Нашу энергию, наш ум, наши таланты, наше хорошее настроение. И вдруг отрезают привычный канал, по которому им поступали эти питательные элементы. Конечно, у любого живого организма может наступить агония. И чем больше зависели от нас наши близкие люди, тем больше они будут болеть, когда нас не станет.
Слушатели немного расслабились, увидев, что ведущий вроде не собирается полностью нивелировать значимость каждого из них для семьи и друзей.
– Но! – лектор высоко поднял указательный палец, подчеркивая мысль, которую намеревался высказать дальше. – С другой стороны, получается, что чем больше мы заботимся о своих близких при жизни, тем больше вероятность грандиозного страдания после нашей смерти. Давайте представим себе ребенка, готового родиться. Вот он еще в утробе. Через пуповину он получает от матери именно то, что ему надо, именно столько, сколько надо. Заметьте, он не заботится о том, хватает ли самой матери микроэлементов, не заботится о том, сколько он причиняет ей боли. Это все благодаря основному инстинкту – инстинкту самосохранения. Он просто берет то, что ему необходимо.
– Вы прямо монстра какого-то изобразили! – недовольно пробурчала молодая женщина в первом ряду. – Как будто чудовище какое-то злобное и чужеродное внутри нас развивается!
– А по-моему, похоже, – усмехнулся прыщавый длинноволосый юноша.
– Девушка, разве вы раньше не знали, что именно так ведет себя ребенок во время своего развития в утробе матери? – возмутилась полногрудая, сильно накрашенная матрона рядом с девушкой.
– Знала, конечно, но мне это никогда не казалось чем-то таким ужасным. Так должно быть, потому что он маленький и сам еще не может…
– А высасывать из матери энергию он может?! – продолжала свое воспитание матрона.
– Но природа дает матери дополнительные ресурсы, организм перестраивается, даже обновляется; как говорят врачи, он так меняется, что способен работать на двоих…
– Ну вот, – присоединился к спору потный лысый мужчина, – «работать на двоих»! Один за двоих! Разве справедливо?
– Вот-вот! – благодарно повернулась к нему матрона. – К тому же насчет обновления хочу добавить. Волосы ломаются, зубы летят, глаза от тяжести вваливаются, ноги отекают. Это все, по-вашему, дамочка, на улучшение работает? Нет, я согласна с уважаемым Игорем Леонтьевичем в том, что ребенок истощает организм матери.
– Друзья мои, давайте не будем постоянно впадать в крайности. Что одна крайность, что другая – это всего лишь выбор цвета морали. Юной девушке сейчас полезно думать, что все романтично, потому что ее сама природа готовит
