чего же мудреный язык, – воскликнул Тони, всплеснув руками, – в нем, как и в твоем русском, можно голову сломать. Интересно, кто был его родоначальником?
– Китайцы, – пояснил Михаил, – иероглифы пришли в Японию оттуда, примерно в 500 году до нашей эры, когда у самураев еще не было своей письменности, а китайская уже вовсю развивалась. Позже японцы адаптировали их сложные символы в свой современный язык.
– Если бы я здесь учился на их языке, клянусь, я бы уже давно сделал ноги отсюда, – признался американец.
– Но ты же все равно изучаешь японский, – напомнил Михаил.
– Изучаю, – подтвердил он, – но чисто для развития, как в Америке учил немецкий. Я до сих пор не могу разобраться во всех этих азбуках.
– А что в них разбираться, – вздернул плечами художник и принялся объяснять: – хирагана используется для японских слов, катакана для заимствованных, а кандзи – сложные китайские иероглифы, ими постоянно пользуются при письме. В повседневной жизни все три азбуки смешиваются и используются вместе, так что можно одновременно встретить и хирагану, и катакану, и кандзи в…
– Стоп, стоп, стоп, – перебил фотограф и замахал руками, – Майкл, если тебя не остановить, ты будешь полчаса читать лекцию. Говорят, чтобы быть грамотным нужно знать две-три тысячи иероглифов. Неужели их можно запомнить? – спросил Тони, – я уже месяц не могу понять, какой иероглиф означает слово «человек», а какой «входить». Они похожи, как две капли воды, только у одного из них приставная палочка слева, а у другого – справа. Или, например, «сухой» и «тысяча», «самурай» и «земля» и таких примеров до фига и больше. У них если и есть различия, то такие, что сразу и не заметишь.
– Вот потому японцы изучают кандзи всю жизнь, начиная со школьной скамьи и вплоть до старости. Это мы с тобой выучили свои алфавиты, научились складывать буквы в слова, и дело с концом. Мой препод говорит, чтобы более менее хорошо владеть японским понадобится не меньше девяти лет.
– С ума сойти, столько лет учиться, – воскликнул американец и перевернул бейсболку козырьком вперед, – слушай, коза ностра, я все хотел спросить, а как тебя занесло на японистику?
– Я и сам не понял, – усмехнулся Михаил, – все дело в том, что я родился в семье лингвистов. Мать преподает итальянский в универе, отец – англоман, благодаря ему я неплохо знаю английский. Ну а поскольку знатоков европейских языков в семье хватает, меня решили засунуть на Восток.
– Да, – протяжно произнес он, – честно сказать, я не завидую тебе.
– Я сам себе не завидую, – хмыкнул Михаил и, кивнув на подземный переход наверху которого красовалась заковыристая буква «М» голубого цвета, сказал: – пришли.
Даже в метро у японцев всё по-другому. Оно хоть и небольшое по сравнению с московским и не такое помпезное, но зато оснащено по последнему слову техники. Повсюду световые табло указателей и никаких тебе открытых железнодорожных путей. Если вдруг какому-то
