помнил прошедшие события с доскональной точностью. Договорились пересечься в «Парке Горького». Рвение и нескрываемое беспокойство Глеба смущали, заставив переживать, не случилось ли чего плохого? После звонка совсем не спалось. Мерещились звездочки, и ныла спина. В комнату то и дело заглядывали посторонние, включали свет и будили соседей.
Ощутив прилив невыносимой тоски, Максим решил отправиться на разведку, чтобы найти Ларису. Гордость растворилась в неудовлетворенности. Он почистил зубы, выпил третью бутылку минералки и прошелся по тускло освещенному коридору, остановившись у женской раздевалки, боясь постучаться. Дождался шороха за стеной, и перед ним предстала косматая тетка со свисающим на груди стетоскопом – Люда Батракова, ветеран службы спасения.
– А Лариски нет. Не приезжала пока, – сердито произнесла она.
– Давно в пути? – растерялся Максим от ее проницательности.
– Часа три. Зайди, другие девчонки тоже пропадают.
– Нет уж, я свою фронтовую любовь дождусь.
– А нам она твердила, что ты ей совершенно не интересуешься. Слушай, Максим Сергеевич! Я, конечно, уважаю тебя как специалиста, но зачем девке мозги пудрить? Держишь ее при себе как уличную шавку, а она уж и давать тебе перестала. Определись! Бедняжка извелась вся. Плохо ей, понимаешь, плохо. Ты же мужчина, или кто? Взрослый, а ведешь себя, как малолетка. Извини, дорогой, не мое дело нотации читать, но это между нами. Ты мой должник, не забыл?
– Знаю, – удрученно сказал Маликов.
Люда выручала его много раз, когда он только перевелся сюда из стационара. Фактически она была его наставником, а он способным учеником. Проводя ее благодарным взглядом, он постоял минуту-другую, потянулся, присел на корточки и проделал несколько гимнастических упражнений.
Устав ждать, он вышел на крыльцо и закурил, нервно отметив, как накануне собирался бросить и даже продержался недели две, но спонтанная слабость одержала победу.
На улице стояла немая благодать. Небо подкрашивал разбитый фонарь, приманивая мошкару. На шею садились приставучие комары, заставляя отмахиваться и стряхивать пепел.
Из темноты показалась скорая. Под сердцем йокнуло, и пальцы машинально выбросили окурок. С автостоянки показалась Лариса, раздраженная и уставшая. Максим поднял руку и крикнул что-то нелепое. Лариса проигнорировала его и грузной походкой прошла мимо сдавать отчет. Маликов стыдливо поплелся сзади. Лариса не оборачивалась и только кокетливо виляла бедрами, маня за собой.
У диспетчерской Лариса остановилась:
– Март позади, а котам не спится?
– Я сегодня болею, – жалобно проскрипел Максим.
– Воспалением хитрости?
– Фомин отравил. Он пытается меня выжить и пакостит: то обувь спрячет, то подставит на планерке, а теперь тухлым кефиром напоил. Ведь я вовсе не злопамятный, и обиды обычно не держу, но и на старуху бывает проруха. Ничего криминального не сделаю, но он поплатится,
