Скоро здесь начнется.
Сквозь дыры в брезенте, завешивающем лаз в нору, заметно светлело небо.
Как же его найти? На эксгумации настаивать глупо, сразу к обрыву поставят. Да и кто знает, где его прикопали. Не до почестей сейчас. Куда они донесение о потерях должны отправить? В Манипуляторный отряд? В штаб сектора? Можно попробовать узнать…
Поздно. Катя хоть и ждала, но сунулась щекой в камень, – серия 105-миллиметровых легла метрах в пятистах. Немцы начали артподготовку по I и II секторам.
Пора драпать. Пусть счастье улыбнется бойцам морской пехоты и Приморской армии, но сержант Мезина постарается умереть попозже и в другом месте.
– Подъем! – Лапа Кореца ухватила «посыльную» за ремень, стягивающий щиколотки, и выволокла из каменной норы. – Заспалась? Вставай, в штаб отправим. Давай копыта развяжу…
Катя не без труда выпрямилась. Снаряды рвались где-то в стороне балки Бермана, но все равно здорово хотелось пригнуться.
Из блиндажа вышел лейтенант, за ним выбралась докторша. Лейтенант ей что-то тихо сказал, поправил каску на молодой женщине. Военфельдшер Мотя умоляюще смотрела ему в глаза.
– Так, Окунев, проводишь товарища военфельдшера и задержанную до монастыря. С задержанной поосторожнее. Сдашь ее коменданту госпиталя, вот сопроводительная записка и ее документы. Пусть в город отправят. Сам останешься, проверишь, чтобы наших эвакуировали нормально. Задача ясна?
– Так точно, – солдатик молодцевато подправил на плече винтовку.
Катя дернула носом. Конвойного ей выделили неубедительного: и по возрасту сопляк, и ростом не задался, приклад ему под коленку тычется. На тощей шее грязная повязка, похоже, чирьи. Всего и гордости – тельняшка в расстегнутом вороте.
– Давайте, пока всерьез не началось, – напутствовал лейтенант.
– Володь—…всхлипнула врачиха.
– Свяжусь, – буркнул лейтенант. Ему было явно неудобно.
– Давай, доброволка, – Корец подпихнул пленницу. – Может, выпутаешься. Счастливо.
– Мерси за пожелание, – сказала Катя. – Может, руки мне спереди свяжешь? А то я нос разобью.
– Ничего. Ты вон какая зеленоглазая. И без носа кого хочешь охмуришь.
– Ну, ладно. Будь жив.
Фельдшер Мотя все оглядывалась. Рядовой Окунев и Катя делали вид, что не слышат сдержанных всхлипываний. Катя смотрела на бесконечное море и в очередной раз удивлялась странности мироздания: вот лейтенантик, парень спокойный и симпатичный, но ничего такого особенного. А эта Мотя – дамочка довольно видная. Лицо правильное, жгучая брюнетка. Юбка новая, сапоги яловые, даже губы подмазаны. К тому же военфельдшер – это вам не ерунда какая-нибудь, по «кубикам» натуральный лейтенант. Ей бы с полковниками дружбу водить. А тут по лейтенантику Володе страдает. А ведь даже на беглый взгляд видно, что постарше лет на пять.
