пропагандировала то любовь менестрелей, то кожаный чехольчик, который джентльмены для известной надобности должны надевать на известный орган, имея дело с чужой женой. В Париже, в подражание “Дельфине” мадам де Сталь, она издала роман в письмах “Валерия”. Я его не читал, но слышал, что это история любви, которую мы называем платонической, описанная с большим знанием того, как повели бы себя герои, не будь они столь целомудренны. Книгу никто не покупал, тогда сочинительница инкогнито объехала дамские лавки, всюду указывая на модные платья, шляпки, ленты как на пошитые в стиле a la Valerie. Едва слух об этом разошелся по Парижу, заинтригованные дамы в неделю раскупили весь тираж.
Баронесса, однако, решила заполучить в читатели самого Бонапарта, тогда Первого консула. Подпавший под ее чары библиотекарь Государственного совета, в чьи обязанности входило представлять консулам новые издания, включил в их число “Валерию”, однако Бонапарт, прочитав несколько страниц, отложил книгу и больше к ней не возвращался. При второй попытке библиотекаря подсунуть ему роман он сказал, что романы в письмах его не интересуют, но баронесса и тут не опустила рук и отказалась от своей затеи лишь после того, как третий экземпляр “Валерии”, найденный Бонапартом на его рабочем столе, полетел в камин. Туда же отправилась вложенная в книгу записка с просьбой оценить труд иностранки, избравшей Францию родиной души.
Она была не из тех женщин, у кого каждая петелька на платье заперта на замок, а ключи хранятся в шкатулке сердца. Как-то раз ее не пустили в театр, где не было свободных кресел. Недолго думая, баронесса спросила распорядителя, найдется ли для нее кресло, если она обнажит перед ним грудь. Тот со смехом согласился, полагая это шуткой, но баронесса исполнила обещанное – и получила место в партере.
Ее любовники делались всё моложе, она меняла их всё чаще. Один, совсем мальчик, страстно в нее влюбленный, простудился и умер. После его смерти что-то в ней надломилось. Тут-то ее и обратил ко Христу швейцарский башмачник из братства гернгутеров, шивший ей туфли.
Она открыла в себе дар предвидения, начала донимать августейших особ своими пророчествами и добралась до государя. Первое ее письмо он получил в 1812 году: в нем предсказывалось падение темного ангела, то есть Бонапарта, и скорое торжество Евангелия в жизни народов, предводительствуемых светлым ангелом, то есть самим государем. Он оставил это без внимания, но баронесса продолжала засыпать его письмами. Их передавала ему фрейлина Стурдза. Он на них не отвечал, хотя кое-какие прочитывал.
Очередная депеша подоспела, когда темный ангел уже томился на Эльбе. “Надвигается буря, эти лилии явились, чтобы исчезнуть!” – пророчила баронесса – и оказалась права: скоро Наполеон высадился во Франции, Париж растоптал лилии Бурбонов и бросил их к его ногам. Государь тяжело пережил эту новость. В угнетенном состоянии он прибыл в Гейльбронн, там и состоялось его знакомство с баронессой.
Ему
