хватало и собственных забот. Куда интересней любовные хлопоты, и почему люди не могут жить мирно, влюбляться, сгорать от страсти и одерживать победы только в постели?
Но как бы ни уговаривала дочь Екатерина Медичи, на сердце у той невыносимо тяжело.
Тяжело и у самой королевы-матери. Ее совершенно не беспокоили чувства Маргариты, никуда не денется, выйдет замуж и нарожает королю Наварры детишек, а если и не нарожает, тоже невелика беда. Екатерину Медичи беспокоило другое, никакого задуманного ею единства католиков и гугенотов не получалось. Она так надеялась, пожертвовав дочерью, заставить гугенотов быть благодарными, но их глава адмирал де Колиньи решил воспользоваться присутствием стольких своих сторонников в Париже и поднял вопрос о начале… войны с Испанией в Нидерландах!
Колиньи рассуждал, что лучшее средство против гражданской войны в собственном государстве – начать воевать за его пределами. Но ни Карл, ни Екатерина не собирались отправлять французов погибать за освобождение голландцев от испанского ига! Вовсе не потому, что так любили каждого француза, просто ни денег, ни сил на такую войну не было, к тому же немедленно последовало бы нападение самой Испании на юге Франции! Даже завладев Фландрией, Франция не имела бы ничего, кроме неприятностей, потому что это вызвало противостояние с набиравшей силу Англией. Ссориться со всеми вокруг ради призрачного счастья воссоединения гугенотов Франции и Фландрии? Нет уж!
Королевский совет не принял такого решения. Тогда воинственный адмирал Колиньи пригрозил:
– Как бы не началась другая война, отказаться от которой будет не в вашей власти!
Это уже открытая угроза.
Все понимали, насколько опасно вот так собирать в одном месте так много гугенотов с опасностью попросту столкнуть их с католиками. Обе стороны положили руки на рукояти оружия. А разрешения от папы все не привозили.
Королева-мать прекрасно понимала, что его вообще может не быть, ведь папа называл такой брак богопротивным и очень сожалел, что не так давно был вынужден разрешить брак между гугенотом принцем де Конде и католичкой Марией Клевской.
Этого брака добивался брат короля герцог Анжу. Генрих так влюбился в Марию Клевскую, что не мыслил себе и дня без нее, но жениться не мог, прекрасно понимая, что мать никогда не позволит столь неравный брак. Тогда он добился, чтобы Мария вышла замуж за принца Конде и стала любовницей его самого. Одного только не ожидал брат короля, что муж решит свято оберегать честь своей супруги, сильно осложнив возможность любовной связи.
Тогда разрешение на брак было получено, теперь же оно не просто задерживалось, из Рима приходили неутешительные вести: папа вовсе не намерен благословлять такой альянс. Королева-мать села за письмо. Сугубо тайно в Рим полетело послание, в котором Екатерина Медичи признавалась в скрытых мотивах брака и собрания гугенотов в Париже – обезглавить их движение, организовав убийство
