style="font-size:15px;"> В то лето, о котором вспомнил коренастый мужчина, у Кирилла очень неудачно сгорело на солнце лицо и он три недели ходил так, что если кто-то смотрел на него слева, то видел совершенно прежнего Кирилла, если же тот поворачивался правым боком, то он также видел прежнего Кирилла, но с настолько основательно сгоревшей на солнце кожей лица и шеи, что даже для стоявшей тогда жаркой и солнечной погоды ожог был необычайно сильным. Но более всего окружающих впечатлял вид анфас, где белесая кожа левой стороны его лица четко, как по линейки, граничила с ярко-красной обожженной правой половиной. В то время лицо Кирилла, и без того крайне несуразное, вызывало совершенно разнообразные реакции: от испуганных восклицаний особенно впечатлительных женщин, до откровенного хохота прямых по характеру и свободных в выражении своих эмоций молодых людей. Наблюдать все это было мучительно тяжело для Кирилла: как и многие люди с сильно развитым эгоцентризмом, которых бог при этом наградил нелепой внешностью, он болезненно переносил любые насмешки и колкости в отношении своего внешнего вида. Особенно же тяжелым для его ранимого самолюбия оказалась последняя, третья неделя, когда помимо ожога, который к тому времени сделался уже бардовым, вся левая сторона его лица начала облазить двумя-тремя слоями кожи зараз.
Заливаясь от смеха, Роман обвел взглядом компанию: никто не сдерживал эмоции – все, включая и Николая Петровича, просто и совершенно по-детски веселились. Внезапно сильнейшая тоска сдавила ему грудь, внутри все сжалось и замерло; в голове начали рождаться назойливые мысли, которые быстро заняли все его сознание. «Какие веселые, интересные и энергичные люди окружают меня. В этом коллективе мне легко работается, меня уважают, и вот сейчас я оставляю все это. Для чего? Правильно ли я делаю?», – эти гложущие душу сомнения так неожиданно возникли в его голове, что он резко изменился в лице. Оно выразило глубокую задумчивость, но лишь на секунду – превозмогая себя, он вновь улыбнулся.
– Интересно, как он так сгорел? Это сколько же надо было в одном положении пролежать? – попытался вопросом сменить направление своих мыслей Роман, чтобы как можно скорее отогнать нависавшую над ним тоску.
– Да пьяный, наверное, уснул, – ответил коренастый мужчина. – Трезвый ты так не сгоришь.
– А где друзья-то были? Оттащили бы его, или накрыли на худой конец, – сказала девушка в платье.
– Какие друзья?! Один, наверное, напился и заснул на солнце, – с усиливающимся раздражением в голосе отозвался коренастый мужчина. По всему было видно, что он недолюбливал Кирилла, что даже заключалось здесь что-то личное.
Он хотел еще что-то добавить, и уже открыл было для этого рот, как дверь резко раскрылась, и в кабинет вошел Кирилл. Вся веселость и смех, царившие вокруг еще секунду назад, вдруг пропали – продолжить тему никто не мог.
– Весело тут у вас. Даже в коридоре слышно, – пройдя за стол, произнес Кирилл почти в полной тишине. На его лице изобразилась искусственная улыбка, призванная скрыть вырывавшееся
