в порядок. Вот же свинью мне подложили. И не кто иной, а папочка. Ничего, и с этим аборигеном я разберусь. Найду его слабые стороны и ударю самым острым ножом, который найду в своём арсенале. Он считает, что этот мир легко и счастливо примет его? Да никогда. Я не позволю. Это мой мир, и вход в него заказан.
Внутри дома полный переполох, все бурно обсуждают происходящее, а я, игнорируя это, поднимаюсь наверх. Распахиваю дверь в свою комнату и быстро захлопываю за собой.
Абориген как раз выходит из моей второй спальни, нагло ухмыляясь. Как же я его ненавижу. Мне не требуется много времени, чтобы начать испытывать к человеку самые ужасные чувства, и сейчас я это ощущаю с радостью. Грязный. Нищий. Отвратительный.
С презрением оглядываю его с ног до головы.
– Всё, остыла? Вставила папочке, или он тебе? Думаю, что последнее, – едко произносит он, подхватывая последнюю коробку и направляясь с довольной улыбкой к себе.
Гордо приподнимаю подбородок, не позволяя ему уязвить меня. А я ведь сейчас бессильна. Это сводит с ума, хочется так громко завизжать и топать ногами до тех пор, пока не провалюсь на первый этаж. Вот так сильно я зла и раздражена.
Я не могу двинуться, если честно, мне так претит сама мысль, что эта удушливая вонь бедноты будет теперь сливаться с моим тонким ароматом. А-а-а! Бесит. Я ни разу ещё не оказывалась в такой ужасной клетке с оборванцем. Я их терпеть не могу, лучше бы их отдали на скотобойню или котлеты из них делали. Ненавижу.
– Чего зависла, Мира? Батарейки закончились или ядом подавилась? – Этот подонок, возвращаясь, снова бросает колкую фразу и складывает руки на груди. Натюрморт. Он весь изрисован. Странные фигуры, похожие на резные узоры, какие выполняют на металлических ограждениях, вьются от шеи с левой стороны и до его запястья там же. Это легко увидеть, ведь рукава он закатал, как и пиджак снял, и рисунок угадывается под тонкой тканью белоснежной сорочки. Видимо, у него вся грудь в них. Отвратительно.
– Меня поставили в очень жёсткие условия и теперь ограничивают рамками, – сухо произношу я, встречаясь с его напряжённым и прищуренным стальным взглядом. – Но это меня не волнует. Это мой мир. Это моя жизнь. И я, так уж и быть, дам тебе шанс уйти из него тихо, без споров и криков. Нет, я не настаиваю, чтобы ты, абориген, выбыл из программы, а только чтобы переехал. Ты же понимаешь, что это сестринство. Здесь проживают только девушки, и мы порой предпочитаем принимать воздушные ванны. Я отвечаю за внедрение в наш дом, а ты возник здесь из-за прихоти моего папочки. Я предлагаю тебе собрать свои вещи и переехать в отдельную спальню в общем корпусе. С этим не будет никаких проблем, я даже посодействую тебе в этом и убедительно попрошу администрацию переселить тебя немедленно.
– Какое благородство, я польщён, – наигранно восхищается он, отчего я кривлюсь. – Но нет, я не против посмотреть на голых красоток и парочку завалить в постель.
– Фу, мерзость. Ладно, ты сам напросился.
