Полины, то я заметила, что ее характер полностью раскрывался только в общении с молодым Бреттоном. Привыкнув к дому, с хозяйкой она держалась спокойно и послушно, однако могла целый день просидеть на скамеечке у ног леди: учила уроки, занималась рукоделием или рисовала на грифельной доске, – не проявляя при этом ни единой искры оригинальности, не раскрывая особенностей своего богатого характера. В такие периоды я прекращала наблюдение: девочка не представляла интереса, – однако, едва хлопала входная дверь, возвещая о возвращении Грэхема, все моментально менялось. Полли тут же оказывалась на лестничной площадке и вместо приветствия встречала его упреком или угрозой.
– Вы плохо вытерли ноги о коврик! Смотрите: пожалуюсь вашей маме.
– Ты уже здесь? Маленькая ябеда!
– Да. И вы меня не достанете: я намного выше.
(Девочка заглядывала в просвет между перилами, так как посмотреть сверху не могла.)
– Полли!
– Мой дорогой мальчик! – подражая миссис Бреттон, воскликнула Полли.
– Падаю от усталости, – заявлял Грэхем, прислоняясь к стене и демонстрируя полное изнеможение. – Доктор Дигби (директор школы) буквально завалил заданиями, одно сложнее другого, так что спуститесь-ка и помогите мне отнести наверх книги.
– Ах, вы притворяетесь!
– Ничуть, Полли. Так и есть. Окончательно ослаб. Идите сюда.
– У вас глаза как у кота: вроде бы сонные, но того и гляди прыгнете.
– Прыгну? Ничего подобного: я даже пошевелиться не могу. Спускайтесь.
– Соглашусь, если пообещаете не трогать меня, не поднимать и не кружить.
– Да я просто не способен на такое! – безвольно опускаясь на стул, делано вздохнул Грэхем.
– Тогда положите книги на нижнюю ступеньку и отойдите на три ярда.
После того как приказание было исполнено, Полина осторожно спустилась, не спуская опасливого взгляда с неподвижного юноши. Разумеется, приближение желанной добычи возрождало его к новой безудержной жизни. Неизменно следовала шаловливая возня. Иногда малышка сердилась, случалось – игра заканчивалась мирно, и мы слышали, как она ведет Грэхема наверх, приговаривая:
– А теперь, мой дорогой мальчик, присядьте к столу и подкрепитесь. Наверняка вы проголодались.
Было чрезвычайно забавно наблюдать за Полиной, пока юный Бреттон ел. В отсутствие друга она являла собой пассивную, почти неподвижную фигуру, а с его появлением сразу становилась суетливой, едва ли не назойливой. Мне часто хотелось сказать ей, что надо вести себя спокойнее и сдержаннее, но это было бесполезно – девочка полностью растворялась в Грэхеме: старалась позаботиться, поухаживать, предугадать любое желание. В ее представлении он был повелитель, вроде турецкого султана. Перед ним выставлялись все тарелки, а когда казалось, все, что только можно пожелать, уже стоит на столе, она внезапно вспоминала что-то еще и шепотом обращалась к миссис Бреттон:
– Мэм, может быть, ваш
