сам подумает. Нам будет конец – и ему тоже.
– Некогда думать! – сразу крикнуло несколько голосов. – Надобно скорее… Курбский ждет… Смерть митрополита…
Челяднин с улыбкой покачал головой:
– Не горячитесь, бояре! Горячностью дело сгубите. И другое нам говорил Курбский: коли со смертью митрополита дело не выйдет, так бы в походе… Иван Васильевич собирается сам с войском идти в Ливонию… Тебя, Репнин, он хочет взять с собою, и тебя, Турунтай, тож… Двинуться он хочет к Риге, а по дороге Юрьев… князь Андрей Михайлович… а в соседстве Псков и Новоград… Чуете, бояре? Кольцом окружим его!
Тяжелый вздох многих князей и бояр был ему ответом.
– Что ж молчите?
– Скорее бы! До лета скоро ли! Душа истомилась… – перекрестившись, простонал Щенятьев.
– Много нас падет до той поры… – скорбно покачал головою родственник Курбского князь Львов Федор.
– Э-эх, бояре, бояре! Доколе же протянется истома та? Доколе будете вы холопствовать? – закричал, а не заговорил волосатый, злой, давясь слюною, Михаил Репнин. – И ты, Иван Петрович! Плохо ты наш наказ выполняешь… Сам ты качаешься, словно былинка от ветра… Веди нас во дворец!.. Я возьму своих людей… Ты – своих… Вот на похоронах митрополита и… порешим! Все приведем своих молодцов… Не успеет ахнуть, как мы…
После слов Репнина наступила тишина. Владимир Андреевич сидел, опустив голову, тихонько поколачивая кончиком своего посоха по острому носку сафьянового сапога. Челяднин задумчиво потирал лоб. Остальные хмуро, исподлобья косились друг на друга, словно желая узнать по лицам, как встречены слова Репнина.
Заговорил Колымет Иван:
– Прошу прощенья, коли не по чину что скажу!
– Дерзай! – ободряюще кивнул ему Челяднин.
– Князья и бояре, аз, как малый чин, однако приближенный к Курбскому, прошу вашу милость выслушать меня!.. В недалеком времени еду я в Юрьев. И думается, было бы наиболее удобно летом… Князь так же думал, а в нынешние дни не предвидится удачи… Опасался Андрей Михайлович, как бы не сорваться да в пропасть всем не упасть… Тогда, говорил он нам, и вовсе погибнет надежда…
– Не рука нам вперед забегать!.. Семь раз отмерь, один отрежь! Так я думаю, друзья мои… – решительно заявил Челяднин. – Надо повременить.
Владимир Андреевич оживился.
– И я за то же! – твердо произнес он.
– А коли и ты за то же, нам и сам Бог велел, – обрадованно воскликнул Фуников. – Мы пока можем и без того…
– Можем и без того трон подрезать… в приказах и на полях брани… – докончил его слова Турунтай.
Среди бояр началось волненье. Всем хотелось поскорее освободиться от власти Ивана Васильевича, однако решиться на его убийство не хватало духа…
В конце концов порешили «отложить до лета, до царева похода к Риге».
Челяднин, по окончании боярского совета, обтирая на лице и шее пот, сказал:
– Сам Бог надоумил
