Закончил свою фразу Ной Фёдорович.
– А, горчичное зерно. – Многозначительно выдохнули коллеги иллюзионисты, так понятливо посмотрев на это зерно. И, глядя на них, даже не возникало желания у них спрашивать, а что, собственно, они поняли из всего этого и что всё-таки значит, что это зёрнышко именно такой-то зерновой культуры, а не какой-либо другой. И Ной Фёдорович, всё это видя в них и подозревая, что обратись он к ним с вопросом: «И чего вы, гуси, из всего этого уразумели?», то, пожалуй, его коллеги иллюзионисты оскорбятся его недоверием к их умственным способностям и почувствуют себя неуютно рядом с ним, не стал задавать им уточняющих вопросов: «Так что всё-таки это зерно значит?», а перешёл к рассмотрению второго выложенного на свет предмета – обручального кольца.
И как все тут совсем не зря подозревают Ноя Фёдоровича в его бурной фантазии и желании всё переиначивать и называть своими новыми, ими выдуманными именами, то это обручальное кольцо преждевременно называть кольцом. И наверняка, это какой-нибудь новой конструкции артефакт, к новому обозначению которого, приложил свой деятельный ум Ной Фёдорович. И как сейчас же выясняется, то это действительно так.
– Это, – взяв кольцо большим и указательным пальцами руки за края и, подняв перед собой, с внутренним душевным напором сказал Ной Фёдорович, глядя даже не на кольцо, а сквозь него на сидящих людей за столом, – так называемый краеугольный камень. – А вот такое заявление Ноя Фёдоровича, да ещё и приправленное таким его сквозным взглядом через призму кольца, не могло не взволновать сидящих за столом людей, увидевших во всём этом куда как больше того, что может быть закладывал Ной Фёдорович в эту свою демонстрацию кольца, или краеугольного камня.
Он-то (Ной Фёдорович), всего лишь хотел достичь эффектной картинки (ну ещё и зацепить кое-кого), и вроде бы больше ничего, а тут вон как сложно и дальновидно вышло. А всё дело в том, что его соклубники иллюзионисты, в основной своей части имели весьма сложные и противоречивые отношения в своём семейном быту с носительницами вот таких колец, кто и на их безымянный палец в своё время накинул им такое же кольцо, а другая потенциально уязвимая часть иллюзионистов, находилась на пути к этому окольцеванию или обручению, чёрт его знает, как правильно, и естественно всех их этот вопрос крайне волновал.
А то, что Ной Фёдорович через призму этого вопроса на них смотрел, то это ни у кого из них не вызывало сомнений – они все своими глазами видели этот его взгляд в игольное ушко кольца (в такого роде вопросе, без образной мистификации подчас не разберёшься). «И легче верблюду пройти через игольное ушко, чем доказать своей супруге, во всём имеющей на твой счёт сомнения, что ты не верблюд», – это так Семирамиду Петровичу к слову пришлось сказать.
Ну а тут Ной Фёдорович ещё масла подливает в огонь их волнения, совсем неспроста их спросившего. – И как думаете, что я сейчас, глядя на вас, вижу?
И всем тут в один момент стало неуютно на своём месте
