лаборатории вдруг открылась. В коридор вышла девушка, которая брала у меня кровь.
– Королькова Мария? Кто? – спросила она.
– Это я, – сказала я в ответ.
– Вам нужно будет через пару дней пересдать анализ. Только ничего не ешьте хотя бы часов за двенадцать и сладкого за сутки избегайте. У вас натощак уже высокий уровень глюкозы.
– А что это значит? Я вроде бы вчера старалась сладкого не есть.
– Возможно, гестационный диабет. Бывает у беременных. Вы пересдайте кровь в конце недели. Запишитесь в регистратуре. Если будет то же самое, то надо проконсультироваться у эндокринолога. А сейчас можете идти.
Я взяла из ее рук результаты анализа, сказала «спасибо» и направилась к лестнице. На секунду я обернулась и увидела, что женщина, с которой я разговаривала, берет у медсестры бутылочку с глюкозой, которую мне выпить не пришлось.
Через три дня после сидения на диете анализ показал то же самое. Мне пришлось идти к эндокринологу. Тот назначил мне диету, исключающую сладкое, мучное, все соки и даже фрукты, кроме зеленых яблок. Хорошо хоть инсулин не пришлось колоть. Врач сказала, что до конца беременности придется быть на диете. Потом, она надеялась, что все пройдет. Как она сказала, такое бывает примерно у каждой десятой беременной. «Главное, не навредить малышу», – добавила она, видимо, по привычке, но потом смутилась, поняв, как это звучит в нынешней ситуации. Я поблагодарила ее и ушла.
Без сладкого было тяжело. Я всегда относилась к категории людей, привыкших заедать стресс. Но привычка на то и привычка. Через две недели я уже адаптировалась к своему рациону. В общем-то, это было не так уж и плохо. Вместо снежка с булочкой я теперь на ночь пила пустой кефир, а конфеты к чаю были заменены простыми сушками. Олег с Алиной старались не есть сладкого при мне, но я видела в мусорном ведре упаковки от мороженого и фантики от шоколадных батончиков. «Зачем все это? Зачем эти жертвы?» – иногда в отчаянии думала я. Но сама же себе отвечала: «Я дойду этот путь до конца. Пока мой ребенок жив, надежда есть».
Месяц восьмой. Май
Моему малышу уже семь месяцев. Если бы он сейчас появился на свет, беременность не считалась недоношенной. У него все сформировано. Дальше он будет лишь набирать вес и рост, чтобы родиться более сильным. Если он родится. В нашей стране за последние три месяца в роддомах не выжил ни один. Жесткие меры ничего уже не давали. За окном было тепло. Женщинам дали послабления, разрешив выходить на улицу в перчатках и в масках. Но на самом деле их мало кто надевал. Видимо, стало понятно, что эти меры ничем не помогли, а недовольство росло. Не разрешали выходить лишь беременным и тем, кто с ними проживает. Алина…
Она была в бешенстве, когда узнала, что ей придется все еще сидеть дома, в то время как ее подруги уже вышли из заточения. Все члены семьи, где были беременные женщины, были занесены в базу данных. По улицам ходили полицейские и проверяли документы. Если попасться им на глаза, будучи занесенной в базу, то можно
