они опять вышли к реке, и едва не попались к бурлакам. На Женевьеву стало страшно смотреть.
– Мизерабль! – закричала она, – Iis doivent etre liberes! Le maitre du navire est un monstre! их надо освободить! Хозяин судна просто чудовище! Где полиция???
Федот еле успел прикрыть ей рот и ухватил за руки, но девушка всё вырывалась, исторгая глухие вопли. Баржа так же медленно двигалась по реке, влекомая бечевой, которую мерно тащили бородатые мужчины, упираясь ногами в землю и песок берега реки.
Наконец девушка успокоилась, и перестала вырываться, наоборот улыбалась, и нарочно коснулась своей грудью ладони юноши. Федот в этот раз руку не убрал, почувствовав мягкость и упругость прекрасного тела. Девушка. вздохнув, отодвинулась сама.
– У нас баржи по Сене и Луаре тащат громадные кони, першероны. И по русски- кони, – говорила она мешая французские и русские слова.
– Кони- дорого, овёс, сено, болеют часто, – вздохнул Федот, – люди- дёшево. У нас, в России так.
Он глянул, и вдалеке уже виднелись речные пристани большого волжского города.
– Дошли почти, переночуем, и в город пойдём.
– Хорошо, – кивнула Женевьева.
Юноша привычно слелал новый шалаш, а Женевьва принялась кухарить. К огню она русского не пускала.
– Нет, – сказала она по-русски, прогоняя его к стоявшему рядом пню сидеть дальше.
Соль и травы, то они походя собирали в лесу, стали принадлежать ей, и она распоряжалась ими самовластно. Федот пока решил привести себя в порядок, расчесывал волосы гребнем, и взяв малое зеркало, пытался состричь падающие волосы, открыть уши.
– Дай, – сказала Женевьева, просто вырвав ножницы из руки, да и гребень тоже, – это ....
Модистка принялась стричь сама, ловко прихватывая двумя пальцами локоны, обстригая, и затем расчесывая. и опять что-то напевая, потом отходя на шаг, и с удовольствием взирая на свою работу.
– Хорошо, – изрекла она и гребнем сбросила на траву срезанные волосы, – Есть, – и она поднесла руку ко рту.
Федот кивнул, и посмотрел на себя в зеркало. Волосы, как у бар пострижены, красив, прямо Иван-царевич. Да, нестрашно. Под картузом не видать.
Сначала ели раков. Затем Женевьева подала пшенную похлёбку, да и вкусная получилась. После вытащила горшок ис-под угоей с маленькими кусочками мяса, на диво вкусными, как курица. И где его Василиса – Премудрая взяла куриц??? Но вкусно, ничего не скажешь. Бывало, тоже, поменяет на что у Ильи-охотника, на пасху или Рождество. Куропатку или зайца, и Марфа тоже приготовит что-то хорошее, в сметане.
– Спасибо, очень вкусно. А что это?
– Потом скажу. Француская кулинария, Ce sont des cuisses de grenoille, delicieux, – говорила девушка, сама с удовольствием налегая на ужин, – в городе, как дойдём.
Потом пили сбитень, уже сваренный Федотом. День и правда выдался неплохим. Женевьева отправилась к реке, драить котлы без мыла, помощь юноши была отвергнута, как неуместная. Она вернулась, когда уже темнело. Волосы девушки были влажные, и скорее всего вдалеке
