но мое сознание по-прежнему рвется туда, через океан, в покинутую мною Сьерра-Леоне. Я снова и снова вижу себя шагающим с автоматом Калашникова через кофейную плантацию в составе небольшого отряда. В нем в основном мальчишки и всего несколько взрослых. Мы движемся к ближайшему городку, чтобы захватить там одежду и продовольствие. На окраине плантации наш отряд тогда неожиданно наткнулся на другую вооруженную группу, пересекавшую футбольное поле – оно примыкало к деревне, от которой остались лишь руины. Мы открыли огонь и палили без остановки, пока не перебили всех до единого «конкурентов». Потом мы деловито обыскали мертвецов, забрали боеприпасы и провизию. Что-то съели тут же, рядом с трупами, хотя из их ран хлестали реки крови. В ту группу входили такие же юнцы, как и мы, но нас это мало беспокоило.
Я поднялся с пола, смочил холодной водой полотенце и повязал его на голову. Заснуть было страшно, но и бодрствовать не легче – постоянно накатывали тяжкие воспоминания. Ах, если бы можно выкинуть из головы всю эту грязь, навсегда отделаться от нее. Хотя, конечно, я понимаю, что этот опыт составляет неотъемлемую часть моей жизни. Он сформировал меня как личность. В ту ночь я совсем не спал, ждал рассвета, чтобы можно было полностью погрузиться в новые заботы. Нужно попробовать снова стать счастливым, ведь когда был ребенком, я знал, что такое счастье. Способность радоваться жизни сохранилась где-то в глубине моей натуры, несмотря на то, что я пережил страшные минуты, когда смерть казалась высшим благом. В те дни в Америке я, кажется, существовал одновременно в трех мирах: в реальности, мире снов и мире воспоминаний.
Глава 3
Мы провели в Маттру Джонге больше времени, чем думали. О наших близких по-прежнему не было никаких вестей. Оставалось лишь надеяться, что им удалось спастись. Было непонятно, чего еще можно ждать.
Ходили слухи, что боевики обосновались в Сумбуйе, городке примерно в сорока километрах к северо-востоку от Маттру Джонга. Вскоре эту информацию подтвердили очевидцы. Люди, которых бандиты пощадили во время сумбуйской резни, приносили листовки и рассказывали о произошедшем. В воззваниях бесхитростно сообщалось, что скоро повстанцы придут и сюда и хотят встретить теплый прием населения. Они, оказывается, сражаются за нас! Один из вестников, молодой человек, показал выжженные на его теле горячим штыком буквы «ОРФ» – Объединенный революционный фронт. Помимо этого, пламенные борцы за свободу отрезали ему все пальцы, кроме больших. Они это называли «единственная любовь». Дело в том, что до войны люди иногда показывали друг другу поднятый большой палец, как бы признаваясь: «Ты моя единственная любовь». Жест сначала вошел в обиход поклонников регги, а потом распространился в народе.
Выслушав сообщение, принесенное искалеченным посланцем, обитатели Маттру Джонга ужаснулись. Большинство ушло в лес в ту же ночь. Но родители Халилу, у которого мы жили, попросили нас задержаться немного и помочь им унести часть вещей,
