стих, и прибой гнал вдоль замусоренного берега легкую волну. Айк некоторое время поругался без особой страсти. Наконец брови Грира изогнулись невинной дугой.
– Даже и не знаю, что б такое сказать мумии, когда у ней все обмотки залеплены чешуей. Пошли под палубу. Там всяко найдется чем размочить клей на этих грязных бинтах, а заодно и разбавить мерзкий скут.
Никто, включая наркоадминистрацию, толком не знал, что такое скут и как он работает. Для финальной заварки требовалось два ингредиента от разных дилеров. Обычно это были два чайных пакетика – черный и зеленый травяной. Пакетики заваривали вместе десять-пятнадцать минут, не доводя воду до кипения, ингредиенты соединялись, и выходил действенный наркотик. Но и тогда его не получалось выделить в чистом виде: алкалоиды, обычные для нормального чая, – кофеин, экстракт мяты, шлемника и ромашки – маскировали вещество настолько хорошо, что никто из светил фармакологии так и не смог вывести формулу. Это делало продукт идеальным для продавцов.
Говорили, что чудо-средство придумали в Новой Германии. Тогда стали продавать без рецептов много отличных легальных веществ, разработанных учеными объединенной Германии, и вполне естественно, что к ним прилагалось много отличных нелегальных. Третий рейх изобрел спиды, помните? Пристрастившись к кокаину, Гитлер боялся, что, если, не дай бог, кончится война, торговые пути из Перу окажутся под угрозой. Он хотел на всякий случай иметь заменитель. Метамфетамин – лучшее, на что оказались способны его химики. До скута.
Обе половины формулы разрабатывались, как считалось, в отдельных секретных лабораториях: одна – во Франкфурте, другая – в Берлине. Кто-то из кайнаков с той стороны Алеутских островов утверждал, что видал такую лабораторию где-то в Сибири. Возможно, филиал восточногерманской. Другая, по слухам, располагалась на Тайване, в подвале фабрики хлопушек. После того как все растительные психогены извели генетически, скут стал главной наркопроблемой Аляски. Слишком много юных экстремалов употребляло слишком много скута во время изматывающих лососевых путин. Рыболовная конкуренция сгущалась по мере того, как истощались рыбные косяки. В дело шли забеги на перегретых гоночных моторках и пистолеты поверх непромокаемых штанов. Выборка лосося ценой в десять штук требовала демонстративной защиты.
Айзек Саллас и Эмиль Грир принадлежали к старшей и менее агрессивной породе. Айк почти совсем забросил стимулятор. Грир мог тянуть весь день одну кружку, словно крепкий кофе. Только скут был лучше, чем кофе: с ним можно работать на износ, потом лечь, когда удобно, заснуть и проснуться свежим и бодрым. Разве что сны не снятся. Вроде бы это самый серьезный побочный эффект. А единственные симптомы ломки, если требовалось завязать, – насморк, легкая нервозность и необходимость глубокого сна в течение нескольких дней. Насморк можно пережить, а нервозность легко глушится небольшой дозой выпивки.
В каюте под палубой Грир залез в косой рундук и нащупал там бутылку рекон-«Сиграма». Для разбавки Айк принес две банки «Доктора Лайта».
