оставлю паладинам вроде тебя. Так откуда, – Грир поерзал на стуле, заметно увлекшись, – ты думаешь, заявился этот внезапный супруг Лулу?
Айк пожал плечами:
– Из-под земли, как поганка, – все, что я могу сказать.
– Вчера в «Битых Псах» говорили, будто в Куинаке собираются снимать большое кино. Может, он голливудский скаут. А что сказала Лулу?
– Лулу сказал, что на нем метка Ионы.
– Метка Ионы? Что еще за фигня?
– Приносит несчастье, согласно религии ее папаши.
– Чуу! Какая такая религия может быть у старого Омара Лупа?
– Десять кегельных заповедей. – М-да, он таки был немного под кайфом. – Все то несчастье, что не красный кегельный мяч и не черный боров.
– Чистокровный альбинос, говоришь? Совсем белых мне изучать не доводилось.
– Был один такой в особом лагере при шерифе, – вспомнил Айк. – Тощий мелкий панк-дилер, носил очки с опаловыми линзами, чтобы фильтровать свет. Охрана бесилась, что их нельзя конфисковать.
Грир был в восторге.
– Он приносил несчастья?
– Нет, только шум и нудеж – как все хвастливые панки. Корчил из себя лагерного клоуна: свистелки, брызгалки – все такое. Как-то брызнул суперклеем на зубы лагерному псу за то, что тот его тяпнул. Для заморыша в тюрьме не самый мудрый поступок. За такое могли бы и прибить, но кто-то из крупных Кровников[13] взялся за ним присматривать. Прозвали его Святой Ник.
– Он был похож на Санту?
– Он ходил с важным видом, словно обещал подарки. Но примерно за неделю до конца срока я заметил, что Кровники трясут должников.
– Трясут должников? – Грир обожал Айковы тюремные воспоминания. – А что в этом ужасного?
Айк глотнул смесь из кружки и посмотрел на запотевшее окно:
– У пацана была работа в лагере, он чистил сортиры. А я был в дорожной бригаде. Однажды меня привезли раньше времени, потому что собирались приехать адвокаты консультировать насчет развода. Транспорт высадил у лагеря, а там ни души. Спальни, общие комнаты, столовая – как вымерли. Наконец слышу, из тренажерной доносится смех. Подошел ближе, смотрю, вся банда собралась в углу, где штанги: охрана, начальство – все. И стоят в очереди.
– Ох ты, – сказал Грир.
– Именно. Вскоре из душа приковылял этот панк, все ноги в крови.
– Что ты сделал?
– Нечего было делать. Всё уже сделали.
– Ты кому-нибудь сказал?
– Кому? Все офицеры и так были в курсе. Не думаю, что бедняге пошло бы на пользу, если бы я устроил ему рекламу еще и среди сержантов.
– Что с ним потом стало?
– Он был еще там, когда меня перевели на соцадаптацию. Говорили, что под конец стал слишком выступать и получил на морду подушку.
– Вон оно как. Может, вчерашний мужик – дух того несчастного придурка, восстал из мертвых.
