чего? Да знаем мы чего! Прочесывание – это почти повальное мародерство, и не только. Достаточно найти любое оружие, горсть патронов или что-то хоть отдаленно напоминающее взрывчатку, как… если очень повезет, то в плен возьмут. Только большие у нас были потери, почти не брали мы никого в плен. Вот так-то.
– Эта хибара проверена уже, – останавливаю я направлявшуюся к дому группу солдат.
– А че тогда тут стоите? – подозрительно спрашивает командовавший этой группой невысокий чернявый командир второго взвода, старший лейтенант Галиев. Он Бакинское ВОКУ год как окончил. Наркот, мародер, но не трус, далеко не трус и перед солдатней званием своим офицерским никогда не выделывался.
– Нам Петровский приказал, – угрюмо отвечает привалившийся спиной к дувалу Муха.
– Губа не дура, – раздвигает в полуулыбке тонкие губы Галиев, разглядывая двухэтажное строение. – Домик-то богатый, есть чего взять.
Была у него повадка: если дом богатый и есть чего хапнуть, то подкинет Галиев патронов в сундук к хозяину, вот тот «духом» и станет. А дальше по обстоятельствам: или просто все разграбят, а то и постреляют, чтобы некому было жаловаться. Через три дня старшего лейтенанта Галиева убьют в бою. За солдатскими спинами он не прятался. Бог ему теперь судья. А сейчас вот сию минуту:
– Лейтенант Петровский прикажет – возьмем. – Я в упор смотрю на его смуглое потное лицо, прямо в темные глаза. – А ты его приказ не отменишь!
– Я с тобой, как вернемся в часть, поговорю, – грозит мне Галиев и уходит, его бойцы за ним.
Но все это потом будет, а пока мы возвращаемся, разорвана на куски лепешка, жуем на ходу хлеб.
– Ложись, – шепчу я, одновременно делая отмашку рукой, что значит «Внимание, противник!».
Передовым я шел, зрение у меня хорошее, реакция отличная, стреляю прилично, обут в кроссовки, шаг почти бесшумный, вот и шел впереди. Остальные двигались сзади, готовые прикрыть огнем, соблюдая дистанцию пять-шесть метров, уступом, чтобы не перекрывать друг другу линию огня. Как положено, двигались, настолько, насколько позволяла ширина тропы. Почти одновременно неслышно падаем на камни. Не увидать нас на рассвете, а шли мы тихо, осторожным скрадывающимся шагом.
– Что? – тихонечко спрашивает, подползая, Муха.
– «Духи» тропу минируют…
Четверо впереди в земле возятся, мины закладывают. Дурачье! Это кто ж, не выставив охранения, такими делами занимается? Мы ж вас враз с пары очередей положим.
– Не стреляй! – шепчет мне в ухо подползший Леха.
– Это еще почему? – шипит ему Муха.
– Халаты на них попортишь, – шепотом объясняет Леха. – Нам же их потом носить.
Верно, Леха, в дырявых, пробитых пулями халатах ходить неохота, да и кровью их замараешь, хоть и чужая это кровь, а все равно неприятно, да и неопрятно. Оружие у «духов»: у одного за спиной автомат; остальные так вообще свои винтовки на землю побросали. Ну и идиоты! Это кто ж так воюет?
