Поэт ненаступившей эры. Избранное. Николай Глазков

      Все мы, проработавшие Пушкина,

      Знающие правила деления на три,

      Разбиваем лучшую игрушку,

      Чтобы посмотреть, что у неё внутри.

      Только я нисколько не такой,

      На других нисколько не похожий,

      Безусловно, самый я плохой,

      Потому что самый я хороший.

      Я не тот, кто дактиль и анапест

      За рубли готовит Октябрю.

      Я увижу на знамёнах надпись

      И услышу надпись: «ЛЮ-Я-БЛЮ».

      ЛЮ-Я-БЛЮ. Моя любовь разбита,

      Это слово тоже разрублю,

      Потому что дьявольски избито

      Словосочетанье: «Я ЛЮБЛЮ».

      Так затасканы Амура стрелы

      Да публичнодомная кровать.

      Это слово очень устарело,

      Но любовям не устаревать.

      Пусть любовь сюсюканьем альбомится,

      Так любить умеют и кроты.

      Скажи мне, кто твоя любовница,

      И я скажу тебе, кто ты.

      Хотя играл огнями город, но

      Ночь темна. Снег бел и светел.

      Она спросила: «Вам не холодно?»

      Была зима. Шатался ветер.

      Была зима. Я поднял ворот, но

      Мог бы спрятаться за доски.

      Она сказала: «Вам не холодно».

      А было холодно чертовски.

      Я с тобою рассуждаю честно.

      Ты слаба, слепа и недоверчива,

      А влюбляешься неинтересно,

      Исключительно от делать нечего.

      Если б ты была из первозданных,

      Странных, славных и очаровательных!

      У тебя же не хватает данных –

      Ни бульварных, ни очковтирательных.

      Если б ты была из незаметных,

      Постоянных, ласковых, внимательных!

      У тебя же, к сожаленью, нет их –

      Этих самых качеств привлекательных.

      Васильки растут во ржи-пшенице,

      Может быть, красивые, но сорные.