мерил шагами комнату, усеивая пол сигаретными окурками. Туда-сюда, туда-сюда.
– Слишком высоко висит, – крикнул один из моряков. – Нужна лестница повыше.
– Не ори, – скомандовал офицер. На улице еще не светало, у них оставалось достаточно времени. – Попробуй еще раз.
Мадонна была уже у двери. Моряки, явно следуя выданным ранее инструкциям, взяли второй матрас и накрыли им скульптуру. Это ее не особенно защитит, но хотя бы скроет кражу от слишком любопытных глаз.
– Не снимается, командир, – сказал один из стоявших на лестнице солдат.
– Ну и ладно, – ответил командир, которого начала страшно раздражать вся эта операция. Было пять часов утра, он не спал всю ночь, и все из-за какой-то статуи. – Бросьте эту картину, она не имеет значения. Грузите остальное.
Еще полчаса понадобилось на то, чтобы затащить статую в один из фургонов Красного Креста. Солдаты набились во второй фургон, а в третий, который часом раньше пригнал один из них, отправились картины. Горизонт окрасился первыми нежными лучами зари, а ризничий и декан, стоя у дверей, смотрели, как исчезает Мадонна Микеланджело, единственная работа мастера, покинувшая Италию при его жизни.
Тут декан прервал свой рассказ, чтобы глотнуть чаю. Рука его слабо дрожала.
– Считается, что она была вывезена из Брюгге морем, – с грустью закончил он. – Но возможно, что и по воздуху. В любом случае здесь ее больше нет.
Сидевший напротив него хранитель памятников Рональд Бальфур, сосед Стаута по комнате в Шрайвенхеме, поправил очки и сделал пометку в журнале. Кабинет декана напоминал ему собственную библиотеку в Кембридже.
– Вы можете предположить, когда она покинула Бельгию?
– Пару дней назад, не раньше, – печально ответил декан. – Возможно, только вчера, кто знает.
Было 16 сентября: прошло восемь дней со дня кражи и всего несколько – с триумфального входа англичан в город.
Бальфур закрыл тетрадь. Мадонна Брюгге ускользнула от них, из его рук. А ведь он был так близок!
– Хотите я дам вам фотографии?
– Мне не нужны фотографии, – ответил Бальфур, погруженный в свои мысли.
В британскую армию он вступил в 1940 году. Три года провел, набирая пехотинцев в сельской Англии. Восемь месяцев проходил обучение на хранителя памятников. Он считал себя готовым. Но вот всего три недели, как он находится на континенте, приписанный к 1-й канадской армии на северном фланге наступления, и такая неудача. Одно дело – вступить во французский Руак и обнаружить, что Дворец правосудия уничтожен. Сначала, в апреле, в него попала шальная бомба союзников, а 26 августа немцы спалили весь район, чтобы уничтожить телефонную связь. Бальфур опоздал спасти дворец меньше чем на неделю.
Но здесь все было иначе. Речь шла не о военном ущербе, не о печальном решении, принятом во время поспешного отступления. Не было новостью, что немцы крадут произведения искусства. Но то, что даже сейчас, перед лицом
