так что геолог видел это в каждой подробности, открылась перед ним в страшной пасти за занавесом из вязкой слюны пропасть смерти. Лёгкий ветерок навевал сквозь открытую дверь аромат благоухающих цветов. Но теперь в этом запахе родной планеты чувствовалось что-то чуждое и гнусное. Поэтому геолог даже не сопротивлялся, когда чудовище подняло и выпрямило его. В безграничном отчаянье он завидовал тем, кто лежал снаружи. Они умерли без страшного сознания того, что ни один человек не увидит больше чуда мирно цветущей пустыни. Геолог горько всхлипнул и умер, когда Гулос, взмахнув головой, пробил клыками его лоб.
2. Маленькая уединённая бухта словно вжималась в извилистую линию побережья, чтобы только не привлекать к себе внимания. Многометровые, изборождённые эрозией серые обрывистые скалы скрывали и отгораживали её от моря, а густой лес, деревья которого шелестели ярко-зелёной листвой, как бы отделял бухту от остального континента. И хотя на краю рифов стоял небольшой домик с остроконечной крышей, свидетельствовавший о присутствии людей даже в этом затаённом месте, бухта, тем не менее, казалась отрешённой от всего мира. Это впечатление возникало ещё и потому, что домик имел натуральную окраску скал, а не однотонный блекло-серый цвет, в который машины красили буквально всё. К тому же в его архитектуре отсутствовали рационально-совершенные геометрические пропорции, характерные для построек искусственного интеллекта, вместо этого в них была неуловимая черта чего-то неизмеримо свободного, свойственная человеческому разуму. Несмотря на это – или же благодаря именно этому – строение и формой и цветом гармонично вписывалось в местность, словно являлось естественным продолжением неприветливых скал. Лишь два оконца, узкая дверь и маленькая ровная площадка для посадок и стартов аэрочелноков выдавали, да и то лишь пристальному взгляду, что здесь находилась искусственная постройка. Даже лестница из грубо выдолбленных в скале ступенек, которые вели от домика вниз к берегу, выглядела так, будто её сотворила природа.
На берег монотонно и тяжело, будто они были свинцовыми, набегали гонимые слабым ветром морские волны. Тихо бурча они разбивались, рассеивая мириады капель, и покрывали пеной уступ рифа, медлительно стекая обратно в море. В десяти метрах от берега на волнах качалось маленькое подводное судно. Из-за обтекаемой формы и серебристого цвета оно казалось огромной ленивой рыбой, замершей на водной поверхности.
Двое мужчин в белых комбинезонах, которые стояли у входа в домик и смотрели на море, резким контрастом выделялись на фоне нетронутого природного окружения. Так же как и маленькая белая яхта, медленно приближавшаяся к берегу. Стоявшие в её носовой части мужчина и женщина, державшиеся за гитовый трос, тоже были одеты в белые комбинезоны. Разбивающиеся о нос яхты волны брызгали крупными каплями им в лицо, но они словно не замечали этого, а неотрывно смотрели на берег, объятые чувством облегчения, что наконец достигли долгожданной
