совсем близко, вытянула наружу какой-то кулон, висящий у неё на груди под одеждой, и сунула его мне под нос:
– Ты вообще знаешь, кто мы такие?! – пробасила она с вызовом.
С настолько близкого расстояния я не смог разглядеть в подробностях, что было изображено на кулоне. Что-то похожее на символ советского союза, только вместо скрещённых серпа и молота – длинный нож и заострённая палка.
Я хотел, было, ответить, что мне это ни о чём не говорит, но не успел. Девица внезапно выхватила из кармана жилетки металлическое лезвие и от души полоснула им себя по запястью – прямо в миллиметре от моего лица. Я инстинктивно отшатнулся. Бумаги, разложенные по столу, окропило каплями алой крови.
На этом месте подорвался бородатый чудик – будто только того и ждал! Он резко подскочил к нам, второпях с грохотом опрокинув стул, извлёк откуда-то из-под рясы небольшой предмет, похожий на вспышку от фотоаппарата и сверкнул им в воздухе передо мной со словами:
– Сейчас я тебя выведу на чистую воду!
Гаджет издал щелчок, и, похоже, подзавис, обрабатывая результат «сканирования». Михаил перегнулся через стол и напряжённо нахмурился, уставившись в дисплей прибора. Краем глаза я подметил, что он на всякий случай схватился за оружие. Наконец, послышался короткий сигнал, и чудак в рясе удивлённо выдохнул:
– Пусто. Не может быть! – он затряс бородой. – Это ошибка! Бесовские происки!..
Рэмбо кивнул и убрал ладонь с рукоятки своего ножа:
– Ну, я же говорил, – он заметно расслабился и откинулся на спинку стула.
Однако теперь напрягся уже я:
– Идиотка! – с опозданием вырвалось у меня в адрес Ларисы. Я похлопал себя по карманам в поиске платка или салфеток. – Что же ты делаешь?! А вы, Михаил – почему сидите как вкопанный?! Ей в больницу надо!
«И возможно не только ей, а всем троим, – добавил я мысленно. – Выходит, и псих этот местный с ними заодно».
Мужчины удивлённо переглянулись. Я поднялся с места и, поравнявшись с девчонкой, кинул ей в руки пачку бумажных платков:
– На, прикрой рану. Здесь же полно заразы, подхватишь что-нибудь!
Но она так и осталась сидеть с отсутствующим выражением лица, глядя на меня стеклянными глазами. От вида крови, стекающей по её предплечью аж до локтя, меня замутило, а кристалл почему-то потемнел и налился буро-красным цветом.
Краски словно потухли. Всё вокруг стало тусклым и серым, как чёрно-белое кино. Только кровь горела ярко-ярко алым пламенем. А потом я внезапно увидел всё издалека со стороны и словно в замедленной съёмке – пустырь, пыльную дорогу, заправку, наш грязный столик, трёх людей сидящих за ним и самого себя. Я видел, как я – будто незнакомый мне, сторонний персонаж – собрал со стола бумаги и, сунув их в портфель, покрутил пальцем у виска, чтобы замаскировать накатывающее волнами головокружение.
Пальцы у него были холодные как лёд, но тело при этом бросило в жар. На ватных, плохо слушающихся ногах он – то есть, я – не прощаясь, ушёл к своей машине и, едва пристегнувшись, дал по газам.
