Хотя не должно было.
Например, сегодня, когда он пришел прощаться, пожал руку всем парням, и полез обниматься к сотруднице, стоявшей рядом с ней, разумеется, специально, чтобы в итоге обнять ее. Но вредная женщина, даже не встала с места. Сидела, и всем видом показывала, что он крайне ей неприятен. Как обычно. Даже уже немного привычная реакция.
Эх… если бы можно было забрать ее с собой. Прямо там, прямо с тем ее равнодушным лицом и ехидцей, поднять с места на плечо и вынести из здания. Усадить в машину и запереть. На заправках таскать кофе. Интересно, она бывает доброй вообще? Или только в его мечтах.
Когда он думал об этой женщине, он почему то всегда ловил какую-то волну мечтательности и приподнятого настроения… Хоть и пытался огрызаться и шутить, скрывая свое к ней отношение… Но, когда не нужно было не перед кем притворяться, он улыбался, размышляя о ней, и ничего не мог с этим поделать.
Такая острая на язык, такая колючая, такая красивая…
Когда зашел разговор о браке на обеде среди коллег, он мимоходом спросил ее, почему она не замужем. Она ответила что-то про характер. Но в глазах мелькнула такая затаенная серьезность. Что-то было в ее жизни… И это что-то вызывало в нем острые уколы ревности. Слишком острые и слишком мучительные.
И он не понимал, как мог, совершенно не общаясь с человеком, так сильно ему симпатизировать. И так тщательно это скрывать.
В. – Про предложения
14.10.2019 11.57 понедельник
Он перевернулся на бок и провел рукой по холодной простыни… По тому месту, где ночью он оставлял свою женщину… Которая по утрам который раз уже сбегала из постели. Он поймал себя на мысли, что назвал ее своей и это было совершено естественно… Эта мысль заставила его улыбнуться.
Он переехал, когда она отмечала крестиками в настольном календаре вторую неделю очередной командировки. Пока у нее был отпуск, они практически жили вместе, исключая его редкие визиты домой. Он за неделю так привык засыпать обнятым прохладными руками, так привык ворчать, что его не нужно укрывать, и так жарко. Привык завтракать в ее компании, иногда сбегал к ней обедать, и поздние ужины стали чем-то очень правильным и очень теплым.
К началу второй недели он понял, что не горит желанием задерживаться на работе. Ведь "дома" его ждут. Ждет ужин, ждет женщина, которая будет слушать, спорить, смеяться. Которая подойдет, после того, как он отпихнет ее от мойки, и, пока он будет мыть посуду, обнимет его и уткнется в его спину.
Никогда бы раньше он не подумал, что можно ощущать себя таким сильным, когда просто обнимают…
В те ночи, когда ему приходилось оставаться у себя «дома», он подолгу ворочался, уснуть не выходило, все раздражало неудобностью. Зато как прекрасно было потом возвращаться к ней… Сквозь сон, усталый и довольный, он ощущал как танцуют прохладные пальчики по спине, и все отступало…
Когда ее отпуск закончился и ее, отработавшую пару недель всего, снова забрали в очередную командировку, ему стало совершенно тошно. Он скучал так отчаянно,
