о чем подумать, ведь есть же литература и философия, история и политика. А когда приедаются эти возвышенные предметы, есть масса ерунды, которой можно забить голову: например, вовремя вспомнить, что пора платить налоги, или пораскинуть мозгами на предмет того, как бы устроить прием для всей семьи в моей игрушечной квартирке, или обдумать, на какие книги спустить у букиниста следующую зарплату.
Но сейчас мой разум – уже не тот надежный старый друг, каким был когда-то. Каждый раз, стоит наступить тишине, мысли устремляются к очередным жертвам Мора или к тому факту, что чем дольше мы едем, тем больше народу вокруг нас умирает. А хуже всего, когда я начинаю думать о создании, сидящем в седле за моей спиной. Я все еще его пленница, но чем дольше нахожусь рядом с ним, тем более сложными и смешанными становятся мои чувства.
Я прижимаю руку к шее его коня. «Я стоял, во мрак вперяясь, грезам странным предаваясь, так мечтать наш смертный разум никогда не мог дерзнуть…», – шепчу я себе под нос.
– О чем ты? – спрашивает Мор.
– Я цитирую. Это «Ворон», стихотворение Эдгара Аллана По.
Мор издает странный горловой звук.
– Я мог бы догадаться, что эта краткая вспышка красноречия – не твоя работа.
– Ты вообще не можешь рта раскрыть, чтобы не оскорбить меня? – вздыхаю я.
Могу поспорить, этот пакостник специально пытается испортить мне настроение.
– Разумеется, – я ясно слышу по голосу, что он самодовольно улыбается. – Тем более, что в тебе есть множество черт, вызывающих насмешку.
Не будь горячий шоколад для меня так ценен, я бы наплевала на последствия и запустила термосом Мору в свинячью голову.
Подозреваю, что всадник ждет, что я взовьюсь и отвечу ему колкостью – положа руку на сердце, я думаю, что наши словесные перепалки ему нравятся, – но сейчас он взял и загубил Эдгара По, так что я не собираюсь снова подставляться.
Молчание затягивается, и вдруг всадник тихо говорит:
– Мне понравилось стихотворение.
Я шумно выдыхаю.
Нет, красавчик, я не проглочу твою наживку. Хотя мне и самой этого хочется – ведь это же По.
Глажу Джули по гриве – белый конский волос под пальцами мягкий, как шелк.
– Расскажи мне о себе, – требует Мор.
Тон у него такой, что я тут же ощетиниваюсь. Высокомерный, как будто я должна ему прислуживать. Я уж молчу о том, что столько раз пытаясь с ним заговорить, каждый раз нарывалась на грубость.
– Нет.
Такой ответ заставляет его замолчать. Я кожей чувствую, как он пристально смотрит мне в затылок.
– Странное ты существо, – говорит Мор. – То настолько словоохотлива, что невозможно остановить, то отказываешься отвечать на вопросы.
Как же он старается поймать меня на удочку. Не знай я, что он собой представляет, сказала бы, что он вошел во вкус нашей болтовни.
Мор вздыхает.
– Смертная, ты возбудила во мне интерес – редкое достижение. Не
