смешок.
– Надеюсь, что не патологоанатом? – спрашивает несчастным тоном.
Я отрицательно качаю головой.
– Психиатр? – а теперь уже в ее глазах неподдельный страх. Забавно.
– Нет, – взрыв невольного смеха удивляет меня не меньше, чем Снежинку. Однако она никак не комментирует приступ моего веселья, а, подавленно вздохнув, переводит взгляд на пламя свечи, которую я только что поставил на столешницу камина.
Задумавшись о своем, девушка не спешит отпрянуть, хотя я нахожусь в непосредственной близости и даже чувствую запах ее духов. Легкий и тонкий аромат: что-то свежее, морозное и такое же колючее, как снежинки, танцующие за пределами дома, разбивающиеся о покрывшиеся инеем стекла. На льду она порхала точно так же. Снежинка и есть!
– А как докажешь, что ты хозяин? В Рождественские праздники оставленные хозяевами дома часто попадают под особое внимание грабителей, – не выдержав и минутного молчания, заговаривает пигалица.
Ее лицо, освещенное желтоватыми бликами, осеняет новая безумная идея, как вывести самозванца на чистую воду. Порывисто вскинув голову, она, наконец, замечает, насколько близко я стою и инстинктивно отступает на шаг назад, старательно избегая взглядом мой голый торс. Думаю, я нравлюсь ей больше, чем она пытается продемонстрировать своей склочной манерой поведения. Пугливый, колючий снежинистый ежик. Я безмятежно улыбаюсь. Вор-домушник – это что-то новенькое. Надо отдать должное малышке – фантазия у нее работает, язык, как помело… подвижные полные губы, глазищи такого же оттенка, как иголки на новогодней елке – рассмотрел спасибо отцовский запасливости на все случаи жизни.
– Про грабителей это не я придумала, а статистика сводок новостей, – стушевавшись, бормочет крошка.
Я, молча, протягиваю руку к столешнице за спиной Снежинки. Как раз над ее плечом. Она пугливо дергается, распахивая ресницы и настороженно отслеживая каждый мой жест. Ни слова не говоря, поднимаю перевернутую старую фотографию в рамке и сдвигаю поближе к свече.
– Это я, – не сводя взгляд с напряжённого лица девушки, показываю пальцем на долговязого пятнадцатилетнего парня с длинной челкой в клетчатой рубашке на выпуск и потертых джинсах и высоких ботинках. Я широко улыбаюсь в камеру, демонстрируя фотографу подстреленную утку. – А мужчина рядом – мой отец.
– У него в руках ружье, – нервно замечает Снежинка.
– А у меня добыча. Мы часто охотились вместе.
– А твоя мама?
– Она фотографирует.
– Ясно, – коротко кивает, вглядываясь в снимок. – Ты …хмм возмужал.
– Прошло двадцать лет. Это естественные изменения.
– Тебе … – она переводит на меня изучающий взгляд. – За тридцать.
– Под сорок, – отвечаю я, забавляясь над безыскусными попытками гостьи угадать мой возраст. Между аккуратными бровями девушки пролегает озадаченная морщинка, а я в свою очередь замечаю белесый шрам на правом
