книгами не занимаетесь?
– Нет.
– На одном стеллаже, мимо которого мы проходили, я видел собрание сочинений Теккерея…
Есперсен позволил себе досадливо махнуть рукой:
– Видели, значит? Вы очень наблюдательны. Да, в самом деле, – кивнул он. – Но книги в этом доме принадлежат Ингрид. Она любит читать. Ну а мы с книгами дела не имеем. Они сейчас не приносят прибыли… да, мы так считаем. В конце концов, у нас ведь не букинистический магазин.
– Как вещи попадают к вам?
– Мы покупаем разрозненные товары оптом, участвуем в аукционах… ввозим из-за границы… довольно часто принимаем вещи на комиссию. Наш товар относится к высокодоходному сегменту рынка.
– То есть?
– Что? – не понял Есперсен.
– Что значит «высокодоходный сегмент рынка»?
– Да в сущности, так можно назвать что угодно, лишь бы вещь была в хорошем состоянии. У нас попадаются как предметы английской и немецкой работы, так и отечественные, из деревень… например, из долины Гудбрансдален.
– А на экспорт торгуете?
– Нет.
– Сколько лет было вашему отцу?
– Семьдесят девять. В марте исполнилось бы восемьдесят…
– Он жаловался на здоровье?
– Да нет, был как пятидесятилетний, работал каждый день.
– Крепыш.
Карстен Есперсен поджал тонкие губы:
– Да, можно и так сказать.
– Он не собирался уйти на покой?
– Нет.
Карстен ответил решительно и быстро. Пожалуй, даже слишком быстро. Гунарстранна и Фрёлик переглянулись.
– У вас семейное предприятие?
– Да, пожалуй.
– Смерть вашего отца повлияет на состояние дел?
– Конечно.
– Кто закупает товары для магазина? Вы? Ваш отец?
– Я.
– В одиночку?
Карстен Есперсен склонил голову и ответил:
– Само собой разумеется, отец тоже кое-что покупал, но всегда советовался со мной. Видите ли, я умею производить на клиентов хорошее впечатление. Мы, так сказать, разделяли обязанности.
– Что за человек был ваш отец?
Есперсен поднял голову и бросил на инспектора озадаченный взгляд.
Гунарстранна уточнил, активно помогая себе руками:
– Он был добрым? Строгим? Любителем наживать врагов?
– Конечно нет.
– Но враги у него были?
– Вот так сразу и не вспомнишь…
– Может быть, он с кем-то ссорился?
– Конечно, даже со мной он ссорился.
– Почему?
– Уж такой у него был характер… тяжелый. Он любил, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним.
– И в личной жизни тоже?
– И в личной жизни, и в делах.
– Что
