касалась только их двоих. Иначе отец непременно поделился бы со мной.
– Может быть, Стокмо угрожал вашему отцу?
– Об угрозах мне ничего не известно. Я только знаю, что вчера вечером Юнни дожидался отца на улице, у нашего дома.
– Когда это было?
– Он пришел за полчаса до того, как отец вернулся домой, а вернулся он в семь.
Гунарстранна медленно кивнул, словно самому себе.
– В семь вечера? – уточнил Фрёлик, хватая ручку.
– Может быть, чуть позже, около четверти восьмого.
– На что Стокмо живет сейчас? – спросил Гунарстранна.
– Не знаю… У него есть сын, у которого в Турсхове нечто вроде мастерской. Может быть, он там и работает.
Снова наступило молчание. Франк Фрёлик откашлялся и полистал записи.
– Вы говорите, – начал он, – что вчера ваш отец пригласил гостей. Кого именно?
– Никакого приема не было. Обычный ужин. Пригласили нас, то есть меня, мою жену и детей.
– Сколько времени вы здесь пробыли?
– Мы сели за стол около семи. Отец приехал позже, где-то в четверть восьмого. Домой мы поехали часов в одиннадцать.
– Где он был до семи?
– В Энсьё, в конторе.
– Вы уверены?
– Да, он редко бывал где-то еще.
– Он обычно работал допоздна?
– Он работал всегда.
– Значит, в том, что он работал допоздна, не было ничего необычного? – уточнил Гунарстранна.
– Ни обычного, ни необычного. Он в самом деле иногда работал допоздна. Спросите лучше Ингрид, она вам больше расскажет.
Гунарстранна долго молчал, глядя перед собой.
– У вас в магазине много оружия?
– Есть немного. В основном из-за него мы и поставили защитные ставни. За старинным оружием охотятся многие коллекционеры.
– Что за оружие?
– Мушкет, алебарда, несколько дульнозарядных револьверов, несколько образцов холодного оружия…
– А штыки есть?
– Два. А что?
Их перебили. Дверь распахнулась настежь, по полу затопотали быстрые шаги. В столовую вбежал мальчик лет трех-четырех, в синих полотняных штанишках и свитере, запачканном спереди. При виде сидящих за столом незнакомых людей он опешил, но быстро преодолел смущение и подошел к Карстену Есперсену, изумленно смотревшему на него. Светлые кудрявые волосы обрамляли круглое, открытое личико с курносым сопливым носом. Малыш прижался к отцовскому колену и сунул палец в рот.
– Дедушка умер, – сообщил он инспектору Гунарстранне.
– Значит, Сюзанна приехала, – сказал Есперсен, словно извиняясь, и повернулся к сынишке: – Где мама?
Малыш его как будто не слышал. Он протянул Гунарстранне правую руку и представился:
– Мин.
– Беньямин, – уточнил Есперсен, подмигивая полицейскому.
– Нет, просто Мин, – возразил малыш по имени Беньямин,
