червю прогибаться!
Думают князи из грязи, что ты
С ними, и лепятся с краю.
Пусть они слышат, скажи с высоты:
Знать вас таких не желаю!
Старик и скворцы
Капелил март, и солнце улыбалось ярко,
Старик смотрел на возвратившихся скворцов
И говорил им: «Вы видали храбрецов!
Здесь вам не Африка – у нас совсем не жарко.
Снег на полях еще, капель звучит не звонко.
Я вовремя, друзья, вам подготовил кров.
Сибирский край, не вам ли знать, порой, суров —
Простудитесь, и так вон голосочек тонкий.
Теперь одни вы у меня остались, видно…».
Вздохнул и по привычке посмотрел в окно —
Пустыми стеклами ответило оно.
«Старуха вас дождаться не смогла… Обидно».
А птицам что – сидят, в пути пришлось им трудно.
О чем там говорит старик – им все равно.
Они по родине соскучились давно,
По запаху ветров, берез, цветеньям чудным.
Смогли бы сейчас…?
Стою на бывшем браном поле —
Все здесь пропитано кровавой болью…
Где шли бои, цветы весною
Еще все пахнут страшной той войною.
Вокруг так тихо, даже птица
Нарушить эту тишину боится —
Здесь помнит всё о смертном бое…
Не находя в душе своей покоя,
Скорблю, и задаюсь вопросом:
Смогли б сейчас, как рядовой Матросов,
Как Куприянов* в дни лихие,
Как многие друзья их боевые,
Не думая о близкой смерти,
В отчаянной свинцовой круговерти,
Пойти на жало пулемета
И грудью лечь на амбразуру дзота?
Вопрос нелегкий, если честно…
Ведь что сейчас мы видим повсеместно?
Фашисты вновь ползут из тени…
Все подвиги подвергнуты сомненью —
И краснодонцев, и Гастелло…
Вдруг стало черным все, что было белым.
И современные ребята
Не знают, может, Зою** и Марата***…
Не знают, что стояли рядом —
В бою под вражеским свинцовым градом —
И белорус, и русский воин…
И что в могиле братской упокоен
Солдат СОВЕТСКИЙ – гордость века! —
Батыр степей, джигит Казбека…
Здесь, на заросшем браном поле,
Земле хватило и крови, и боли:
Слезинками сверкают росы.
Встают, встают нелегкие вопросы…
И все ж, себе твержу с надеждой,
Что духом также мы сильны, как прежде.
Что жизнь не пожалели б тоже
Вдруг окажись
