и отправлены. По вашей железной дороге их доставят быстро почти к самой долине Отца Миелиса. И не устанут за время долгого марша. Чем больше думаю о той удивительной дороге, тем больше поражаюсь гениальности вашего замысла, Ваше Величество!
– Граф, – сказал я с подозрительностью, – вы точно разворовали половину королевства, что так нахально льстите.
Он вскрикнул с укором:
– Ваше Величество! Ну какую половину…
– Сэр Ричард, – напомнил я. – Когда мы в своем кругу, я – сэр Ричард для друзей, хотя там в Сакранте я изволил милостиво обозвать и объявить себя монархом.
– Ваше Вели… монархом?
– Это тот же король, – объяснил я нетерпеливо, – но которого лордам уже ни избрать, ни сместить, ни заменить другим. Монархия – единоначалие, самодержавие, абсолютизм. Ступенька на пути к Царству Небесному, которую никак не перепрыгнуть. Но это уже свершившееся, а нам нужно о том, что свершить только предстоит.
– Маркус…
Я сказал зло:
– Если бы знать, когда он обрушится всей тяжестью… Но все равно сразимся с теми людьми, что уже подходят к долине великой битвы. Какова ситуация в Сен-Мари?
Он прислушался, сказал с иронией:
– Сэр Норберт не просто спешит, мчится, как табун диких коней… Думаю, он расскажет точнее, хотя и я знаю достаточно.
– Не будем залезать в его епархию, – согласился я.
Слуга распахнул дверь, строго посмотрел в кабинет, потом повернул голову, всматриваясь в дальний конец коридора.
– Сэр Норберт, Его Величество ждет вас, поторопитесь.
Через мгновение в кабинет быстрыми шагами вошел Норберт, с выбритыми до синевы щеками и таким же подбородком, воинственно приподнятыми усами, привычно высокий, худой и прочный, как старый дуб со снятой корой.
– Ваше Величество…
Я указал на кресло.
– Садитесь, барон, давайте поменьше церемоний. Какова обстановка в Сен-Мари?
Он сел на самый край кресла, все такой же прямой, не позволяя себе не то чтобы развалиться, но даже опустить руки на подлокотники.
– Практически все задуманное вами было сделано в первую неделю, – сообщил он. – Но некоторым просто повезло, на тот момент оказались в своих замках и с полным гарнизоном. Все понимают, что вы вернулись в гневе и ярости. Кто-то останется и будет сражаться отчаянно, кто-то поспешит скрыться в дальнем имении, некоторые поспешат с изъявлениями преданности.
Альбрехт слушает с непроницаемым лицом, а я изрек веско:
– В отношении всех поступим одинаково: виновных к ногтю, а непричастные останутся в покое.
Альбрехт пробормотал негромко:
– Надеюсь, виновных будет достаточно.
Норберт спросил с иронией:
– Что, граф, уже раскатали губы на чьи-то земли?
– Чем больше земель окажется в руках верных Его Величеству людей, – ответил Альбрехт пространно, –
