по дорожке между домов, мимо детской площадки, дальше – опять дворы, равноценные, и можно выбирать в зависимости от настроения, в какой из них сворачивать. Что в тот, что в другой – без разницы, в конце концов всё равно окажешься на бульваре, а уже по нему топаешь до дома.
Чаще всего Алика и Милка выбирали тот двор, который располагался правее. Он смотрелся гораздо симпатичней. Несколько качелей и ряд старых яблонь, которые в мае густо покрывались розовато-белой пеной цветения. Красота.
Левый – скучен и уныл, больше похож на заброшенный пустырь. Дома обращены в него задними фасадами, поэтому из достопримечательностей тут вместо качелей трансформаторная будка, вместо яблонь – большущий круглый мусорный контейнер, напоминающий наружный вход в какое-то таинственное подземное сооружение. Возле него постоянно сваливали крупногабаритный хлам: то старую мебель, то отслужившую своё бытовую технику, то строительные отходы. Со стороны детской площадки неприглядный двор прикрыт углом соседнего дома, и чтобы попасть в него, нужно сделать несколько лишних шагов. Добавочный незачётный пункт.
Естественно, что прохожие предпочитали правый двор. Но сегодня Алику потянуло в левый. Совершенно непонятно почему, но вот понесло и всё. Алика даже не сразу осознала, что ноги повели себя непривычно, взяли влево, хотя стрелка на внутреннем навигаторе твёрдо указывала вправо. Очнулась от мыслей, упёршись взглядом в сломанный холодильник, раздражающий яркой белизной в обычном сумраке со всех сторон закрытого от солнца двора, удивилась. Но не поворачивать же назад.
Собственно, какая разница, где идти. Вряд ли Алику хватит эстетический удар от созерцания помойки. А дальше будут раскидистые ивы над неширокой выложенной плиткой тропинкой и металлическая беседка в чешуйках почти совсем облупившейся тёмно-зелёной краски. Всегда пустая в это время. Но сегодня всё складывалось не как обычно.
– Милка! – Алика сначала неподвижно замерла от изумления, а потом торопливо рванула с места. – Ты чего тут делаешь?
Подружка вскинула голову, убрала руки от лица, и Алика мгновенно разглядела и припухшие веки, и покрасневшие глаза, и мокрый блеск на щеках.
– Милка, что с тобой? Тебя кто-то обидел? Милка!
Алика присела перед подругой, осторожно обхватила влажные от долгих слёз ладони и мгновенно почувствовала, как с силой впились ей в руки Милкины пальцы.
Наверное, точно так же цеплялся бы утопающий за призрачную соломинку спасения. Вот и Милка не до конца верила, что Алика не мираж, не галлюцинация, проверяла на материальность и надёжность. Потому что и взгляд её впился в Алику, одновременно с надеждой и недоверием: «Это действительно ты?».
– Да что с тобой произошло?
Милка беззвучно шевельнула губами и всхлипнула, а потом всё-таки сумела выговорить:
– Я не знаю. Я ничего не понимаю. Алика, что со мной?
Почему по дороге домой Милка свернула не в тот двор, через который они чаще всего проходили с Аликой, она тоже толком не могла объяснить. Вроде бы услышала,
