стеллажей. Гражданским было велено забиться поглубже чуть ли не между дном и полом, солдат в штурмовых комплектах капитан отправил влезать на самый верх стеллажей и распластаться там. Овечкин сначала заполз под стеллаж, оказываясь под скоплениями каких-то ящиков, но это убежище казалось слишком ненадежным, и он рискнул добраться до секции, в которой прежде хранился ретранслятор. Антон дополз до места обрушения склада и забился прямо в нагромождение рухнувших перекрытий, вывороченных валунов и расплющенных стеллажей. Только бы не повредить скафандр о торчащие обломки!
Минут пятнадцать, дрожа от страха и подступающего озноба, он неподвижно сидел в неудобной позе, вжавшись в заледеневшую земляную глыбу, подернутую слоем черного снега, потом в чернильном непроглядном мраке кроваво-красными точками зловеще вспыхнули глаза робота. От обуявшего сознание ужаса Антон буквально заледенел, как тогда, во время бурана, стоя у выхода из базы. Скованное животной паникой тело не могло пошевелиться, дыхание прекратилось само собой, казалось, что даже сердце перестало биться, боясь быть услышанным. Позже, когда смертельная угроза миновала, Овечкин понял, что на самом деле робот находился от него довольно далеко, в другом конце склада, но в тот момент казалось, что ужасающая машина рядом и смотрит на тебя в упор, пронзая жаждущим крови взглядом каждую клетку тела…
В следующую секунду где-то в противоположной стороне скрытого во тьме огромного помещения раздался глухой панический крик, спустя секунду коротко сверкнуло нечто, и глаза обожгло вспышкой взрыва. На короткий миг Антон увидел очертания выхода и возвышающуюся рядом с ним мощную полутонную человекообразную фигуру, облаченную в подобие балахона из грубой белой мешковины. Сквозь толстые стенки гермошлема вяло пробился неожиданно слабый хлопок, и все стихло, вновь погружаясь во мрак. Несколько секунд Овечкин вглядывался в темноту, не решаясь шевелить веками, и ждал, когда растворится засветившее сетчатку глаза пятно света. Потом зрение восстановилось, и первое, что увидел Антон, была кроваво-красная пара глаз, медленно двигающаяся через кромешную тьму где-то вдалеке. В тот миг он был готов поклясться, что, судя по траектории, робот двигается прямо сквозь ряды стеллажей, пронзая их собою насквозь. Но грохота падающих конструкций не было, и позже, когда все успокоилось, все стеллажи оказались целыми. Стало ясно, что едва не лопнувшие от запредельного перенапряжения нервы выдали Антону искаженную картину, но удивляться этому точно не приходилось. В тот момент всем, кто видел зловещие кроваво-красные точки, казалось, что они плывут сквозь пространство склада напролом.
Сколько времени он просидел неподвижно, Антон не помнил. Опомнился он лишь тогда, когда стал задыхаться от нестерпимого удушья. Оказалось, что он до сих пор боится сделать вдох и не дышит. Овечкин сделал судорожный вдох, опасаясь быть услышанным, и еще полчаса сидел, словно каменная статуя, дыша ртом как можно более бесшумно. Потом прямо перед ним из темноты
