год, знаешь ли. Так что тебе придется либо противиться природе, либо ждать. – Эдуардо поднял ее левую руку. – Где же обручальное кольцо?
Белла отдернула руку:
– Оно сейчас изготавливается ювелиром по эксклюзивному эскизу.
– Кто платит за это?
– Странный вопрос, – нахмурилась она.
– Значит, ты, – с издевкой заметил Эдуардо.
– Я не намерена обсуждать это с тобой, – увильнула от ответа Белла. – Это не твое собачье дело.
– Нет, принцесса, ты ошибаешься, это как раз мое дело – удостовериться, что тебя не обдерет какой-нибудь гаденыш, ищущий легкой наживы. Именно поэтому твой отец назначил меня опекуном. Он не хотел, чтобы эти деньги попали тебе в руки, пока ты не станешь достаточно взрослой, чтобы понимать, как устроен этот мир.
– Мне двадцать четыре! И мне прекрасно известно, как устроен этот мир. А мой отец был старомодным человеком. Он был на два поколения старше, чем родители моих друзей! Ты не имел права соглашаться на это глупое предложение. Тебе нужно было его отговорить. Я должна была распоряжаться своими деньгами сразу после того, как мне исполнился двадцать один год.
– Ты была еще совсем ребенком в двадцать один, – возразил Эдуардо, – да и сейчас ведешь себя как дитя. Ты понятия не имеешь, чего хочешь.
Белла сжала кулаки:
– Нет, имею! Я не хочу, чтобы ты портил мне жизнь. Я люблю Джулиана и собираюсь стать его женой. Хочу, чтобы у нас была семья. Ты не можешь помешать мне выйти за него. Я буду бороться!
– Со мной? – поинтересовался он. – Жду с нетерпением. Но ты проиграешь эту битву. Я не позволю развалить дело всей жизни Годфри из-за твоего импульсивного решения при выборе мужа. Я задержу твое месячное пособие. Я заморожу твои активы. У тебя не будет денег на чашку кофе, не говоря уже о свадьбе.
– Ты не посмеешь!
– Как давно вы знакомы?
Белла зарделась:
– Достаточно, чтобы понять: он – моя половинка.
Эдуардо буквально пригвоздил ее взглядом:
– Как давно?
– Три месяца, – пробормотала Белла.
– Что за?..
– Не говори так, – оборвала она, не позволив ему разразиться отборной бранью. – Это была любовь с первого взгляда.
– Чушь собачья! Ты даже не переспала с ним. Откуда ты знаешь, что вы подходите друг другу?
– Я и не ждала, что ты поймешь. У тебя просто нет сердца.
Эдуардо был почти согласен с ней. Детство оставило страшные шрамы на его сердце, и оно очерствело навсегда. Он приучил себя испытывать только инстинкты, приучил не поддаваться никаким чувствам. Он никого не любил с тех пор, как ему исполнилось пять лет. Он даже не был уверен, что сможет полюбить кого-нибудь. Эдуардо забыл язык любви, равно как и свой родной. Он приучил себя не нуждаться в людях. Привязанность делает человека уязвимым, а это было последнее, чего он хотел.
– Давай не будем обо мне. Сейчас речь о тебе. Ты делаешь именно то, чего боялся твой отец, – позволяешь
