твоей матери вывернула ему всю душу.
Чувство вины охватило Беллу. Она лишь усиливала горечь отца. Почему она была такой эгоисткой? Почему не успокоила его вместо того, чтобы отталкивать? Она причинила ему боль, так же как и ее мать.
Молодая женщина взглянула на Эдуардо:
– Тебе было не наплевать на него, ведь так?
– У Годфри были недостатки, – ответил он, – но в целом он был хорошим человеком. Я его очень уважал.
– Думаю, он считал тебя сыном, о котором всегда мечтал. – Белла опустила голову. – Я ревновала. Чувствовала, что недостаточно хороша.
Эдуардо снова нахмурился:
– Он любил тебя больше жизни.
Она пожала плечами:
– Я была всего лишь девчонкой. А отец принадлежал к тому поколению, которое считало, что сыновья для мужчины – все. Папа любил меня, но я всегда знала, что в глубине души он уверен, что я такая же, как мать. Подозреваю, что именно по этой причине он все организовал так, как организовал. Он думал, что у меня не хватит ума принимать решения самостоятельно.
– Годфри боялся, что ты будешь слишком доверчивой, – ответил Эдуардо. – Он не хотел, чтобы тебя одурачили пустыми разговорами или одурманили лживым обаянием.
– И он назначил опекуном тебя, – скривилась Белла, – человека, который никогда не тратит время на пустые разговоры.
Эдуардо медленно отпил вина из бокала.
– Я могу быть обаятельным, если нужно.
Она усмехнулась:
– Хотелось бы посмотреть на это.
Повисла неловкая пауза.
– Ты сегодня очень красивая, – заметил он.
Белла беспокойно заерзала на стуле:
– Эдуардо, перестань.
– Я порой представляю, как мы занимаемся любовью.
Она покраснела до корней волос:
– Ты не обаятельный, ты пошлый.
Эдуардо наклонился вперед, упершись руками в стол:
– Я прямо-таки ощущаю тебя в своих объятиях.
Чувствую, как твое тело обвивает меня. И ты тоже это чувствуешь. Ты чувствуешь, как я вхожу в тебя. Верно?
Молодая женщина нервно сглотнула:
– Зачем ты это говоришь?
Он откинулся на спинку стула и взял бокал.
– Я хочу тебя, моя красавица.
Она высокомерно посмотрела на него:
– Я не твоя. И ты не можешь меня хотеть.
Эдуардо с вызовом взглянул на Беллу, и от этого у нее побежали мурашки по всему телу.
– Ты всегда была моей, Белла, – протянул он. – Поэтому ты ненавидишь меня. Просто ты не желаешь признать, что хочешь меня. Ты стыдишься, что хочешь того же, что и я. Так не принято в великосветском кругу, в котором ты вращаешься, верно? Тебе не стоит общаться с таким невоспитанным чурбаном, как я. Тебе следует смешивать свою кровь исключительно с голубой, однако ты ничего не можешь с собой поделать,
