надёжной, что и привело к преодолению патроном опоры и свободному полёту, а поскольку Ася всё время вертелась вокруг нас, то гильза и встретилась с её пальцем.
Ещё одно событие произошло со мной в те годы, которое я не могу забыть. Я любил изготавливать свистки весной, когда начиналось сокодвижение. В это время кора легко стаскивалась (снималась) с молодой лозы. У нас в середине села росло старое тутовое дерево. На нём всегда было много молодых отростков. И вот я, вооружившись кухонным ножом, забрался на это дерево и стал отрезать отростки, а внизу с нетерпением ждали меня мои деревенские товарищи. Когда я отрезал три лозы, услышал голос снизу:
– А ну-ка слазь и отдай мне нож.
Это был посыльный сельсовета. Я быстро кинул нож в дупло дерева и слез. Посыльный легко достал нож, взял в одну руку три отрезанных лозы, а другой взял меня за руку и повёл меня в сельсовет. Председателем сельсовета была симпатичная женщина. Тут в сельсовете оказалась и моя мать. Перед председателем я стоял и молчал. Последовала команда председателя сельсовета:
– А ну-ка возьми эти лозы и сосчитай, сколько на них почек.
Я взял лозы и начал считать. Сколько же на них почек? Оказалось, на каждой лозе находилось 50 почек. Посчитав, я ответил, что всего почек 150 штук.
– Ну вот нам придётся удержать у твоей мамы 150 рублей. А как ты в школе учишься?
И тут раздался голос из среды присутствующих:
– Он в школе отличник.
– В таком случае не будем взыскивать 150 рублей. Можешь идти домой.
Моя мама тут же взяла меня за руку и повела домой.
Такое происшествие было связано с тем, что село должно сдать государству определённое количество коконов шелкопряда. Колхоз, то есть село, получал определённое количество червей, кормили их листьями тутового дерева до образования коконов, так что колхозу (селу) необходимо было беречь каждое тутовое дерево.
Шёл 1944-й год. Нам с Юрой не удавалось заниматься нашими делами. Получилось так, что я заболел малярией и приходилось лежать дома. Ко мне приходили многие, в том числе моя любимая учительница, а мой дядя Арменак даже умудрился принести мёд с колхозной пасеки. Приехал из районной больницы врач. Такой очаровательный седой русский доктор. Он сел рядом со мной, достал свою деревянную «флейту» и начал выслушивать сигналы моего тела. Затем выдал мне лекарства против малярии, то ли хину, то ли Хинин. Я попил это лекарство, и малярия отстала от меня навсегда.
Когда же мы всей семьёй оказались в приморском селе Лазаревке, то первое время жили на 18-ом километре Марьинского шоссе и к нам часто заходил Председатель Лазаревского Охотничьего союза, поскольку мой отец был охотником. Когда он узнал о моём страстном увлечении оружием, то пригласил к себе домой в той же Лазаревке. Когда же я пришел к нему, он показал мне кучу старого оружия, в основном одни стволы. Он мне и говорит: «Возьми, который тебе нравится». Я выбрал ствол старинного ружья
