попадает в тупиковую пещеру, она не дает воздуху выйти и сжимает его, создавая высокое давление. А когда волна отступает, пузырьки воздуха взрываются, – так и рождается гул.
Некоторые говорят, что звуковые удары производят военные самолеты. Километрах в ста от Оркни, на материке, на мысе Рат, находится полигон министерства обороны, и военные учения проходят и на берегу, и в открытом море. Эта редконаселенная территория – одно из немногих в Великобритании мест, где можно взрывать тяжелые снаряды. Только они могли бы сгенерировать настолько мощный звуковой удар, чтобы тот сумел достичь Оркни – и то лишь если ветер поможет. Высокоскоростные самолеты тоже могут посылать звуковую волну, ведь они опускаются в более плотные слои воздуха, практикуясь в бомбометании с пикирования. Однако, хотя папа иногда видит и слышит самолеты, их появление, по его словам, с толчками не совпадает. А может, это дело рук куда более таинственных или даже призрачных островных духов? Как гласит легенда об Ассипатле и Сторском змее, жил-был огромный морской монстр – такой большой, что мог оборачиваться вокруг земного шара и уничтожать города одним движением языка. Местный бездельник по имени Ассипатл мечтал спасти мир, и ему выпал этот шанс: он убил Сторского змея, засунув ему в печень кусок горящего торфа и медленно поджарив чудовище изнутри. Сторский змей извивался в предсмертной агонии, тряс головой, и изо рта у него выпали сотни зубов, которые и стали Оркнейскими, Шетландскими и Фарерскими островами. Доползя до края земли, змей свернулся калачиком и умер, а его тлеющее тело стало Исландией – страной, полной горячих источников, гейзеров и вулканов. Но печень всё еще горит, так что, может, Сторский змей и не умер. Возможно, он щекочет побережье своим щупальцем, и толчки – это отголоски его предсмертной агонии.
Когда мы с папой разговариваем о толчках, я немного волнуюсь. Обычно мы ограничиваемся обсуждениями фермы: какие работы надо выполнить или в каком состоянии овцы и земля, и теперь, когда он говорит о труднообъяснимых ощущениях или странностях геологии, у меня закрадывается подозрение, что он входит в маниакальную фазу. Мама научила меня распознавать признаки. Сначала с папой может быть очень интересно: он становится разговорчивым, оптимистичным и энергичным, но затем начинает совершать импульсивные покупки, вроде дорогих подъемников или оборудования для фермы, гулять всю ночь, а потом внезапно перегонять скот в четыре утра; в голову ему приходят самые невероятные идеи, и он думает, что способен управлять временем и погодой.
На полу в трейлере стоит табурет, который раньше, как я помню, был в доме. Папа его смастерил в больнице, когда был еще подростком. В пятнадцать ему впервые диагностировали маниакально-депрессивный психоз – то, что сейчас называют биполярным расстройством, – и склонность к шизофрении. С тех пор папа периодически переживает взлеты и падения разной амплитуды. Нашу семью резко швыряло
