была обескуражена тем, что обман сошел ей с рук. После стольких лет Лоренс был обязан почувствовать разницу.
Теперь к списку мелкой лжи, когда она сделала вид, что забыла о дне рождении Рэмси и убеждала себя, что еще довольно рано, когда в «Омене» им принесли счет, добавилась и симуляция сексуального удовлетворения. Никогда больше она не сможет откровенно сказать самой себе, что испытывала оргазм каждый раз, когда они занимались сексом с Лоренсом. Теперь она понимала, какое чувство испытывает игрок в пинбол, когда выпущенный мячик со звуком проваливается в нужное отверстие.
Обман ее не порадовал. Ей удалось подсунуть фальшивую купюру, но она была низкого достоинства – не больше пятерки. Многие женщины проделывают это со своими партнерами годами, так что один обман за девять лет не имеет большого значения. Так почему же ей так грустно? Она ведь должна ликовать. Лоренс вернулся домой. Кроме того, кажется, ее верность достойно прошла вчера проверку. Беспокойная дрожь в душе мешала Ирине заснуть. Она не могла с уверенностью сказать, прошла вчера экзамен или провалила его.
3
Не позволив себе понежиться в постели, Ирина на следующее утро поднялась первой. Пока она покупала «Дейли телеграф», рев моторов и сигналы машин на Тринити-стрит едва не свели ее с ума. Она молола зерна и ждала, когда из агрегата польется молоко. Она не знала, что ей проще сделать – ждать или застрелиться от затягивающей ее монотонной рутины. Радовало лишь то, что в это время не было необходимости смотреть на Лоренса и разговаривать с Лоренсом. Она уставилась остекленевшими глазами на лежащую на обеденном столе газету. Ее поведение прошлой ночью казалось неразумным, оно угнетало настолько, что мешало есть и спать, оставляло совершенно опустошенной. Секс стал тем, чем она никогда не сможет заниматься. И не будет. Даже у дурачеств есть пределы. Сборы и завтрак Лоренса казались бесконечными. На тост он потратил целую вечность. Кофе остывал. Может, он захочет почитать еще «Конец благоденствия», чтобы лучше настроиться на работу? Уже почти 9:00!
Когда он перевернул последнюю страницу газеты, Ирина едва не вырвала ее у него из рук. Стоило стрелке часов миновать цифру «двенадцать», в груди стала зарождаться глухая ярость. Разве это не право Лоренса побыть несколько минут с «женой», прежде чем погрузиться в работу, занимающую его по многу часов в день? Если бы Лоренс когда-нибудь переживал то же самое, сидел, кипя от злости, за столом, обезумев от ее присутствия, ждал, когда за ней закроется дверь их квартиры, она бы умерла. Просто умерла.
И все же сдержаться она не могла.
– Полагаю, за десять дней отсутствия в офисе накопилась уйма работы. – Если бы не раздражение в голосе, фраза могла бы сойти за вполне тривиальную.
– Возможно, – кивнул он.
За сегодняшнее утро она пришла к выводу, что Лоренс совсем ее не знает, однако его сдержанность свидетельствовала об обратном.
– Может,
