проще простого. Но она не могла понять, принял ли он ее извинения потому, что поверил, или из страха продолжения ссоры.
Первые минуты она старалась даже не смотреть на телефон, наслаждаясь способностью мыслить здраво, а если не здраво, то, по крайней мере, самостоятельно. Кроме того, Лоренс мог вернуться, забыв что-либо, и она не хотела объяснять, с кем говорит. К половине десятого сил почти не осталось, ее не сдерживала даже привычка Рэмси ложиться поздно, ведь сейчас рушится вся ее жизнь и повинен в этом он.
– Алло?
Ирина не любила, когда люди звонят и молчат.
– Привет, – смущенно пробормотала она.
Молчание на том конце провода казалось бесконечным. Боже, неужели то, что было для нее волшебным путешествием на ковре-самолете, для Рэмси лишь привычная прогулка на потрепанном коврике. Может, он действительно бабник, которым представляли его модные журналы, и ей лучше скорее повесить трубку, чтобы не выставить себя еще большей дурой, чем раньше.
Слова обрушились на нее океанской волной.
– Как я рад слышать твой голос.
– Я боялась тебя разбудить.
– Я еще не сомкнул глаз.
– Но ты не спал прошлой ночью! У тебя еще нет галлюцинаций?
– Раз уж я позволил тебе уйти – начал волноваться, что начались.
– Это я волновалась, думала, для тебя это не важно.
– Важно, – резко ответил он. – Чертовски важно.
– Чертовски…
– Верно. – Фраза должна была прозвучать решительно, но вышло скорее растерянно.
– Странно, – продолжала Ирина, – раньше я хорошо помнила твое лицо, а сейчас вспоминаю с трудом.
– А я отлично помню твое лицо. Но их стало два. Одно «до», другое «после». То, что «после», выглядит привлекательнее. Красивее. Будто в 3D. Замысловатое.
– Я испытываю те же ощущения. Оно незнакомо мне самой. Все это не к лучшему. Неприятно смотреть в зеркало и не понимать, кого видишь.
Несмотря на номинально добродетельные сексуальные отношения, в их разговоре уже возникали долгие паузы давних любовников – те паузы, когда в воздухе витает отдающий ладаном аромат, несущий смысл всего невысказанного. Любовники общаются не посредством фраз и предложений. Страсть выражается именно в интервалах. В этом случае важны промежуточные швы, а не кирпичи.
– Ты ему сказала?
– Я обещала тебе молчать.
– Знаю, но ты смогла промолчать?
– Я всегда держу слово. – Каждая минута их разговора заставляла нарушить его. Как чудно, что необдуманное обещание, данное Рэмси, перевешивает чувство долга перед Лоренсом.
– Я не могу. – Он замолчал, словно сверялся со шпаргалкой. – Из-за снукера и прочего у тебя, наверное, сложилось неверное представление. Я не выношу грязи. Со мной либо все, либо ничего.
– А если все, то что?
– У тебя есть Лоренс. – Голос его стал ледяным. – Ты счастлива. У тебя своя жизнь.
– Я
