карточных мастей и гербы некоторых стран, которых давно уже нет.
– Когда-то тут велись битвы и рушились державы, – пояснила Раймонда. – А теперь здесь есть только дерево, но оно мудрое.
Несколько из ветвей вдруг ожили, поднялись с земли, как тонкие пальцы и коснулись Клемента, безошибочно нащупав травмированные места на коже. От ожогов и царапин мигом ничего не осталось.
– Так дерево и впрямь целитель!
– А ты думал, что я тебе вру? – Раймонда сорвала пару листиков причудливой формы и положила себе в кошелку. – Оно еще и оракул.
– Правда? – Клемента больше заинтересовало то, что листья на нем разноцветные, будто радуга. А в коре проступают причудливые наросты, которые в полутьме можно принять за живых сверхъестественных существ. Несколько птиц спорхнуло с верхушки дерева. Это же самые настоящие сирины и алконосты!
Живые корни продолжали ощупывать Клемента, хоть ни одной ранки на его теле уже и не осталось. Клемент теперь доверял им, как врачу, поэтому охотно раскрыл ладони, когда ветви начали скользить по линиям судьбы.
– Благородная душа! – послышался хриплый голос изнутри дерева. – Отличный выбор! Вы идеальная пара! Стрелок и драконица! Принц и принцесса!
Кажется, на коре ствола на миг проступило гигантское лицо прорицателя. У Клемента от сердца отлегло. Ура! Дерево-оракул предсказало хорошее. Значит, гуль на площади был не прав. Из-за его зловещего вида ему хотелось верить меньше, чем роскошному дереву. Хотя под раскидистой кроной прятались колдовские фигуры, проросшие в стволе и мелкие волшебные твари, а еще сирины. Клемент присвистнул.
– Мне бы такую птицу?
– Хочешь и ей сделать предложение руки и сердца? – поддела его Раймонда. – Или сделать ее своей фавориткой?
Птица, как назло, выпорхнула с красивой женской головой, прической-плетенкой и миниатюрным венчиком из бирюзы.
– Учти, если женишься на мне, я фавориток пропущу не дальше, чем в печь, то есть в драконью пасть!
– То есть сожжешь их всех?
– И тебя тоже!
– А тебе не будет жалко?
– А тебе жалко фавориток, которые у тебя даже еще не появились? Откуда тебе знать, что они не окажутся интриганками и ведьмами, которых ты сам захотел бы казнить?
– Все равно всесожжение это слишком жестоко.
– Обещаю, что буду жечь всех, кто станет меня раздражать или перечить. Начну с соперниц.
– И так будет длиться до тех пор, пока тебя не расколдуют?
– Как намекнул твой дядя это вряд ли возможно. Но чары мне на руку. Я могу удалить огнем всех своих конкуренток и врагов. Твое королевство запылает. Ну, что раздумал на мне жениться?
– Ни в коем случае! Буду искать способ тебя укротить.
Она дохнула в него огнем, и ничего! Он не сгорел. Лишь жар по коже прокатился до покраснения. Как будто он зачарован. И вовсе не дядей.
