style="font-size:15px;"> К его прилету я отнесся как к хорошо знакомому приятелю, а вот Добриян почему-то занервничал и стал поговаривать о сложностях работы, да как бы успеть все сделать, что было намечено, и что-то еще. Я же, чтобы его успокоить, предложил разбить отряд на отдельные спарки и развозить их по участкам, чтобы они не тратили время на пустые подходы. Снабжение их я брал на себя, а связь с ними Добриян держал по небольшим рациям на батарейках, типа современных радио-телефонов.
Тем не менее, какие-то претензии в свой адрес я слышал, и это было неприятно. Тем более, что я их не понимал и, поэтому, не воспринимал. Я привык решать вопросы, а не жаловаться…
В очередной сезон, мы с Геной Ивановым сплавлялись по Малой Куонамке и встали лагерем ниже «пикета» – пункта на «зимнике», где зимой в избушке шоферы-дальнобойщики могли погреться, попить чайку, приготовить поесть, переночевать. Несколько камазов, проплывая, мы видели на склоне – они не успели пройти по весне до поселка (зимник проходил по реке, а она стала вскрываться) и их загнали на склон оставив до осени.
Мы сидели вечером в палатке, балагурили, как вдруг по рации из отряда Мингазова затребовали вертолет (санрейс), сообщив, что у них «один смертельный». Мы притихли – это «ЧП» на всю экспедицию. Из подробностей услышали, что умер, видимо, отравившись чем-то, рабочий.
На следующий день передали, что в отряде «второй смертельный». Умер ОН. Прилетевший вертолет забрал погибших, врач опросил сотрудников и забрал и Мингазова, который чувствовал себя неважно. Из Оленька в Батагай ушла радиограмма о несчастном случае. Оттуда ответ – предупреждение о строгом соблюдении правил техники безопасности, проведении внеочередного инструктажа с занесением под роспись в журнал и отказа от консервов, дикого мяса и рыбы. Предварительное подозрение или на «сибирскую язву» или «ботулизм».
Что за чушь! Что за предупреждение об отказе от консервов – мы целый сезон ими питались. Конечно, нужно за ними следить и не употреблять, если какая банка вздуется… Но не ловить рыбу?.. – это уже перебор…
– Пойду хариуса наловлю на ужин, – сказал я Гене. – Сколько поймать?
– Штук 16-ть… – ответил он.
Хариус в этом месте был очень мелкий, но его было много, а нас четверо. Я вышел из палатки и тут же рядом с палаткой под перекатом на телескопическую удочку на небольшой тройничок с волосяной мушкой нахлыстом выловил 16 хариусов. Заброс – поклевка, заброс- поклевка… Сколько же его здесь?..
Как рассказывали потом очевидцы, Коля Твердунов, большой любитель карасей, ездил специально на озеро и ставил там сетку на них. И как-то принес с озера несколько карасей, бросив их возле кухонной палатки.
Повару и без этих карасей дела хватает: ему и встать надо раньше всех, и накормить всех, и хлеба напечь, и дров наколоть, и посуду помыть… Проверить сети и принести рыбу – это удовольствие, а не работа! Принес – почисти! У себя в отряде, когда мне досталось руководить большим отрядом, я в помощь
