кроме золота, важны нам пространства, достаточные для всего излишества земледельческого народонаселения Европейской России на целый век; потеря этих пространств не может вознаградиться никакими победами и завоеваниями в Европе; и, чтоб сохранить Сибирь, необходимо ныне же сохранить и утвердить за нами Камчатку, Сахалин, устья и плавание по Амуру и приобрести прочное влияние на соседний Китай».
11 января 1854 года Император Николай I предоставил Муравьеву право вести переговоры с китайским правительством о разграничении восточных окраин и разрешил переправу войска по Амуру, наказав, однако, вести дело так, чтобы оно не привело к войне: «Ну смотри, Муравьев, чтобы и не пахло пороховым дымом! Головой ответишь…» Но Николай Николаевич и сам менее всего стремился к войне. Пройдя три войны, он хорошо знал цену человеческой жизни и ненавидел напрасную кровь. Его политика преследовала цель возвратить Амур сугубо мирным путем. Китайские власти вначале противились установлению новых границ. Но Муравьев сумел убедить их в дружелюбии России. Переговоры длились долго, и только 16 мая 1858 года был заключен Айгунский трактат, по которому Амур до самого устья сделался границей России с Китаем. Китайцы отметили это событие небывалой иллюминацией в Пекине. Большие торжества прошли в Благовещенске, Чите, Иркутске, других местах Сибири. «Европа смотрит на нас с завистью, Америка с восторгом, – говорилось на торжестве в Иркутске. – Не все могут представить, как приобрести реку почти в четыре тысячи верст и пространство в миллион квадратных верст, не порезав пальца, без треволнений и страха не только для России, но и для мест, прилегающих к этому краю…» За эту величайшую победу Муравьев получил титул графа Амурского.
Между тем, обладания левым берегом Амура было недостаточно для России, так как флот не имел еще свободного выхода в море, поскольку левый берег у устья вскрывался ото льда значительно позже, чем правый. Дело графа Муравьева-Амурского довершил в 1860 году граф Игнатьев, подписавший Пекинский договор, по которому Россия приобрела не только Уссурийский край, но и южные порты.
К концу 19-го века дальневосточная политика России претерпела серьезные изменения. Над политикой планомерного освоения сибирских и приморских земель возобладали тенденции дальнейшего расширения русской границы на восток, приобретений дополнительных территорий. Никакой стратегической необходимости в этом не было. Но экспансионистские идеи овладели умами ближайшего окружения молодого Императора Николая Второго. «В то время вопросами Дальнего Востока занимался исключительно я, – писал в своих воспоминаниях граф Витте. – Император желал вообще распространить влияние России на Дальний Восток и увлекся этой идеей именно потому, что в первый раз он вышел, так сказать, на свободу поездкою на Дальний Восток. Но, конечно, в это время у него никакой определенной программы не сложилось; было лишь только стихийное желание двинуться на Дальний Восток и завладеть тамошними странами».
