поставим тут хижину Муткула. Совсем маленькую… рядом с ней – стадо красных коз… Они ведь красной породы, эти козы Муткула, да?
– Да. А хромая собака тут будет, Сакумат?
– Конечно.
– Здорово! Только… как мы дадим понять, что она хромая, ведь она же далеко?
– Скорее всего, это будет незаметно, Мадурер. Но, глядя на неё, мы будем знать, что это хромая собака пастуха Муткула.
– А с этой стороны у нас будут горы?
– Да, а внизу под ними деревня. Большая или маленькая, как ты думаешь?
– Не слишком большая и не слишком маленькая, Сакумат. Она не должна быть слишком большой, чтобы не занять всё пространство.
– Пространства хватит. Мы сделаем её такой, как нужно. И минарету место найдётся.
– И муэдзин будет петь наверху?
– Конечно. Какой же минарет без муэдзина наверху? Маленького муэдзина с длинным носом.
– И, хотя он совсем маленький, мы будем знать, что нос у него длинный!
– Между селом и той скалой на заднем плане мне видится лес, полный лисиц и медведей.
– Да! Но, Сакумат…
– Что, друг мой?
– Я подумал… Ты говорил, что в живописи, как и в мире, всё должно происходить постепенно.
– Да, если только мы не хотим писать образы снов…
– Нет, давай писать мир. Но тогда… смотри, Сакумат, здесь стена заканчивается и после выступа резко поворачивает в другую сторону!
– Вижу, Мадурер, – улыбнулся художник.
– Значит, здесь будет резкий обрыв! Как если бы луг и горы неожиданно поменяли направление… или как если бы море вдруг куда-то провалилось, понимаешь?
– Понимаю, Мадурер. Но думаю, тут уж мы ничего не можем поделать.
– Почему? Эти выступы будут нам сильно мешать! Я попрошу отца, чтобы их убрали. Тогда стены станут плавными, и горы медленно развернутся, как разворачиваются перед путешественником, и взгляд не упадёт внезапно в пустоту. И море не провалится. Так ведь лучше будет, Сакумат?
– Да, так было бы лучше. Но неужели ты думаешь, что он согласится убрать все выступы?
– Конечно, согласится. У нас важная причина.
Глава пятая
Все выступы были убраны – теперь пространство стен вокруг Мадурера и Сакумата стало плавным и непрерывным.
Пока слуги исполняли это указание, бурбан велел позвать к себе художника и обратился к нему с такими словами:
– Я позвал тебя в мой дом, чтобы ты сделал моему сыну необычный подарок… Теперь я начинаю понимать, что подарок этот обещает быть чудесным. Признаюсь, что когда по прошествии нескольких дней я увидел эти стены по-прежнему нетронутыми, то в отцовском своём нетерпении подумал: «Что бы ни говорили о его славе, этот чужеземец просто бездельник, пользующийся моим гостеприимством и испытывающий терпение моего мальчика». Прошу у тебя прощения за эти мысли. Всё дело в том, что я слишком тревожусь за Мадурера
