мама была веселая и красивая, как на фотографии, где ей девятнадцать лет: волнистые белокурые волосы, губы подкрашены перламутровой помадой, голубые глаза сверкают в ожидании счастья. И платье на ней было любимое – шифоновое, с неярким абстрактным рисунком. Лена недавно его на себя переделала. И убрать-то в талии пришлось всего ничего. Не зря все говорят, что она вылитая мама – и лицом, и фигурой…
«Эх, мама, мамочка! Как рано ты ушла от нас с Катькой. Ушла насовсем. Сначала папа, а потом ты…» Лена почувствовала, что на глаза набежали слезы.
Этот сон заставил ее вернуться в прошлое. Вспомнился тот день, когда хоронили отца. Его сбила машина. Лене было тогда семь лет, Катьке два годика. Лена сильно переживала, потому что папа для нее был не просто папа, как у многих, – он был ее другом, учил быть доброй, жить по совести, не бояться трудностей…
Но молодость быстро мирится с потерями. Лена погоревала и снова стала улыбаться. Катька, та вообще, похоже, не поняла, что произошло. Сказали ей, что папу Боженька на небо забрал, она посмотрела вверх своими темными глазами и кивнула.
А вот мама не смогла этого несчастья пережить. После смерти отца она пристрастилась к вину, приятели странные с подружками появились, всё пели:
Не родись красивой, красота увянет,
А родись счастливой, счастье не обманет…
Вот так и с мамой получилось. Вроде бы и сильная была, а жизнь ее веру в себя поломала. За три года увяла ее красота, а потом… потом она и сама пропала. Вышла из дома однажды февральским вечером и не вернулась. Сначала Лена ждала, бежала дверь открывать на каждый звонок, но прошел месяц, другой, третий, и Лена перестала ждать и поверила, что мамы больше нет в живых.
Вот когда она столкнулась с человеческой подлостью и равнодушием. Ее маму осуждали, им с Катькой сочувствовали, а за глаза сплетничали и запрещали своим детям с Серовыми общаться. Но были и хорошие люди. Наташка, единственная подружка Алены, которая не отвернулась от нее, как другие одноклассницы. Соседка Семеновна. Именно она, когда мама пропала, вызвала бабушку из Волгограда. А спустя полгода пришло извещение из милиции, что дело закрыто.
Лена сменила школу и с тех пор стала задумываться: ну почему жизнь устроена так, что одни идут по ней играючи, как по гладкому асфальту, а другие словно пробираются сквозь густой валежник? Лена и сейчас так подумала и почувствовала, как скопившиеся в уголках глаз слезы побежали по щекам. Она их не удерживала, успела за свои пятнадцать лет понять, что, когда душа плачет, ей становится легче. Но тут, словно отзываясь на ее грустные мысли, во сне недовольно заворочалась Катька.
Лена поднялась, вытерла тыльной стороной ладони мокрые от слез щеки и, как была, в футболке и босиком, подошла к кровати десятилетней сестренки. Та спала, разметавшись на постели, с едва уловимой улыбкой, одеяло комом в ногах, подушка сама по себе, голова сама по себе. «Ну вот, как всегда», – усмехнулась Лена. Какие они все же с ней разные! Ничего общего, хотя и родные сестры. Катька похожа на отца – такая же черненькая, шустрая, глазастая и учится отлично, не в пример Лене. Зато Лена рукодельница, в маму. Шьет так, что девчонки из обеспеченных семей ее обновам завидуют.
Стараясь не потревожить сон сестры, Лена натянула ей на плечи байковое одеяло, надела старые, без пяток, тапки, халат и, поеживаясь, вышла из комнаты. Днем весеннее солнышко ласково припекало, но ночи по-прежнему оставались прохладными.
По дороге на кухню Лена заглянула к бабушке. Та спала, как всегда, на спине, рука то ли желудок греет, то ли от боли оберегает. Не так давно у бабушки обнаружили язву желудка. Все, слава богу, обошлось, за полтора месяца ее поставили на ноги, но Лена столько всего пережила с этой больницей, что врагу не пожелаешь. И все это время рядом с ней был Борька Шустов.
Стоило Лене подумать о Боре, как ее сердце до краев наполнилось щемящей нежностью. Все же какое оно – наше сердце – необъятное и щедрое в своих чувствах! Только что ему хотелось, чтобы весь мир проникся к ней жалостью, а теперь вот пляшет от радости, что у Лены появился такой сердечный друг. Надежное плечо, как говорит бабушка, хотя по-прежнему продолжает напевать себе под нос: «Зачем вы, девочки, богатых любите, одни страдания от той любви…» Почему богатых, а не красивых (ведь в песне о красивых говорится), непонятно, ну да и неважно. Поет себе и поет. Голос у нее красивый, грудной.
2
На кухне Лена первым делом включила маленький ночник в виде тюльпана, стоявший на столе, затем взяла с полки кружку. Наполнив ее водой из-под крана, она с жадностью сделала несколько больших глотков и только после этого, оглядевшись, заметила вокруг себя беспорядок. Повсюду, на стульях, на столе и даже на подоконнике, валялись обрезки тканей. На полу кое-где змейками извивались обрывки белой катушечной нитки. «Как меня угораздило лечь спать, не прибравшись?» – удивилась Лена и тут же нашла ответ. Понятно как. Сначала она гуляла с Борей – уж больно вечер выдался хороший! – потом
