все вы, разумеется, помните, что учиться осталось чуть больше месяца.
В речи классного руководителя звучали неистребимый акцент и лирическая ритмика грузинского языка.
– Аминь! – крикнул Борька.
Лена одернула своего капитана сорви-голова, но класс, настроенный подурачиться, одобрительно зашумел.
Кахобер Иванович подождал, пока в кабинете истории поутихнут голоса, после чего продолжил:
– Экзамены и подготовка к ним – это отдельный разговор. И он нам еще предстоит в конце месяца, а сейчас я хотел бы напомнить, что после экзаменов, как обычно, всех нас ожидают выпускной вечер и общешкольный концерт. Давайте решать: чем будем радовать директора и всех остальных?
В этом месте наступила тишина, все глубоко задумались.
– А давайте опять спектакль поставим!
Лена, переглянувшись с Борей, посмотрела назад на Кольку Ежова, потому что именно от него, далеко не самого примерного ученика в классе, и последовало это предложение.
– А что, мне эта идея нравится, – одобрил Макс Елкин, поправив пальцем очки, норовившие съехать с носа.
После чего все принялись обсуждать эту затею вслух.
– А что ставить-то будем? – задалась Аня Малышева главным вопросом, который как-то ускользнул от всеобщего внимания.
– «Три мушкетера!» – заявил Колька с последней парты. – Там и любовь есть, и мочиловка на шпагах! Любовь для девчонок, мочиловка – для парней!
Ребята заспорили, загудели. Большинство девчонок завозмущались, правда больше для порядка: мол, в гробу мы вашу любовь видали! Кахобер Иванович в свою очередь покачал головой.
– Эк ты, парень, замахнулся! – сказал он, глядя на Кольку, но в глазах его уже загорелись знакомые огоньки. Видно было, что предложение пришлось ему по душе. – «Три мушкетера» – это же целая приключенческая эпопея! А у нас тридцать, ну сорок минут времени от силы! Может, что-нибудь попроще подыщем?
– Ага! Репку! Дедка за репку, бабка за дедку. Бабкой Маринка будет, она вечно ворчит! – возник Комаров Виталик, вообще-то парень тихий и покладистый.
– А ты – репкой! – ответила на выпад Маринка, никому не дававшая спуску. – Вечно во дворе торчишь, как в окно ни глянешь!
– Чего ты пенишься, как шампунь, Голубева? – завелся Вадим Ольховский, приятель Комарова.
Он был полным пофигистом. Учился сносно, а остальное его не касалось. Вот и сейчас его мало волновал будущий спектакль, просто поцапаться с кем-нибудь захотелось, Маринка под горячую руку и попалась.
– А ты чего пальцы гнешь? Нашел на кого наехать, на девчонку! – вступился за Марину Елкин.
– О, Елкин-палкин! Ты чо, теперь в нее втрескался? – развеселился Вадик.
Назревающую ссору прекратил Колька.
– Кончайте базар, пацаны! Тут дело, а вы ерундой
